Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Стучать в дверь с табличкой «Посторонним В» пришлось Дане. Настя никак не могла решиться, а Джессика вообще отказалась к ней подходить.

– Тута, говорят, ректор бывает, – сказала она опасливо. – Такой страшный дядька, весь волосатый, я его видала на прослушивании. Я на стульчике посижу, ладно? Насть, дай телефон, а? Ну, пожалста, пожалста, пожалста!..

Настя сунула ей телефон. Джессика просияла от счастья, схватила обеими руками, прижала к груди, плюхнулась на стул и сладко вздохнула – от предвкушения телефонных радостей. Настя в последнюю секунду удержалась и не произнесла бабкину любимую фразу, что там такого есть, в этом телефоне, что вызывает столь бурную эйфорию!

– Между прочим, – сказал Даня возле двери с табличкой и оглянулся на подругу, – я даже не знаю, кого спросить. Ты знаешь?

Настя пожала плечами – она презирала себя за нерешительность.

– Ну и ладно, – заключил он, постучал, подождал и просунул голову. – Можно?

– Заходите! – сказали из кабинета. – Если к ректору, обломись, нету его и сегодня не будет!

Настя выглядывала из‑за Даниного плеча, привставала на цыпочки.

– Вы кто? – продолжали спрашивать из кабинета. – Абитура? По поводу списков?

Они зашли внутрь, дверь тихо притворилась за ними. Какой‑то парень, смутно знакомый, стоял на стремянке и поливал на шкафу цветок, именуемый в народе «щучий хвост».

– Здравствуйте, – сказала Настя.

– Хэлло, – отозвался парень со стремянки. – Слышь, братан, налей в лейку во‑он из той зеленой бутылки, у меня вода кончилась.

Даня перехватил лейку и набулькал в нее воды из во‑он той бутылки.

– Вы чего ищете? – спросил парень, когда Даня отдал ему лейку. – Места в современном искусстве?

– Неплохо бы, – отозвался Даня. – Особенно некоторым, да, Насть?

Настя обозлилась. Опять над ней смеются!

– Мне нужно спросить, – сказала она злым голосом. – Просто спросить, и все.

– Про списки?

– Не про списки. А есть кто из преподавателей?

– Да никого нету, – удивился парень, спрыгивая со стремянки. – У нас прослушивания сейчас, все по утрам бывают, а теперь разошлись. – Он взглянул на Настю. – О! А я тебя знаю, слушай! Ты Дольчикову нашла! Точняк?

– Точняк, – подтвердил Даня Липницкий. – Мы вместе нашли. Это Настя, а я Данила.

– Данила‑мастер? – моментально сострил парень. – Каменный цветок у тебя не выходит?

– Хоть бы раз в жизни, – сказал Даня беззлобно, – кто‑нибудь по поводу моего имени по‑другому пошутил! Нет, про каменный цветок только.

– Ну, – сказал парень, отставил лейку и положил Дане руку на плечо, – такова твоя судьбина, братан. А я по фамилии Аллилуев, а по имени Олег. Так что надо‑то?

Точно! Настя вспомнила. Этот самый Аллилуев приходил в экзаменационный класс, когда они все сидели в ожидании встречи со следователем. Он еще как‑то по‑дурацки называл абитуриентов, оскорбительно как‑то.

– Ты не знаешь, часы Дольчиковой так и не нашли? – выпалила Настя.

– Где нашли? Кто нашли?

– Я не знаю, кто и где! Ты не знаешь?

– А их искали, часы‑то?

Настя окончательно рассердилась на Аллилуева.

– Часы пропали, – сказала она. – Про‑па‑ли! Ты не знаешь, их нашли?

Аллилуев снова взялся за лейку и стал поливать цветы на подоконнике.

– Я не знал про часы‑то, – сказал он, и вода полилась на старый темный паркет. Он спохватился и сунул носик лейки в цветок. – Светка этими часами всю плешь проела! Какие они необыкновенные, от бабушек‑прабабушек, щуров и пращуров остались!

– Ты знаком с Дольчиковой?!

– Ясный хобот, – сказал парень. – Она старше меня всего лет на пять, мы вместе сто раз в спектаклях выходили! В сцене «Появляются лучники, стражники с алебардами и служанки».

– Ты что, артист?! – поразилась Настя, а Даня засмеялся.

– Артист погорелого театра, – согласился Аллилуев.

– Нет, ну правда!

– Если правда, то не артист, какой из меня артист. – Он приткнул лейку за шкаф, оперся обеими руками о стол, перегнулся к Насте и заглянул ей в лицо. – Мой романтический ореол померк в ваших глазах, прекрасная сильфида?..

Настя моргнула.

– Ты здесь… учишься?

– Выучился давно. Я спектакли ставлю с молодняком. Режиссер я! Меня Игорь Маркович попросил по старой памяти. Иногда на прослушиваниях сижу. Сейчас вот из лейки поливаю.

– Но с Дольчиковой ты знаком?

– Вот те крест, – парень размашисто перекрестился. – Выходили вместе в сцене «Вбегают крепостные, следом дворовые девки». Я крепостной, она девка. Следом. Вбегает.

Даня опять засмеялся.

– А ты на актерское поступала, да?

– Да, – с вызовом сказала Настя. – А что?

Аллилуев пожал плечами.

– Да ничего. На следующий год придешь.

Настя прищурилась.

– Ты же сказал, что списков еще нет!

Теперь засмеялся парень.

– Списков‑то нет, да на что мне списки, когда я слышал, как ты читаешь! Так нельзя читать, сильфида! Нужно по‑другому читать! Это я тебе как режиссер говорю, точно!..

Тут вмешался Даня Липницкий и спас ее.

– Ты сказал, что Дольчикова часами хвасталась, да?

– Ну, она не то чтоб хвасталась… Хотя да! Хвасталась! Какая‑то ее прабабка училась в Екатерининском институте, а может, в Смольном, и часы Светке от этой бабки достались. Я не знал даже, что они пропали!..

– Ты в тот день ее видел? Ну, когда все случилось?

– Ясный хобот, видел! Да ее Герман привез! Я их обоих и видел.

– На ней были часы, – вступила Настя. – А когда мы ее нашли, часов на ней не оказалось.