Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Другой человек в форме, что‑то писавший на разлинованной бумаге, мельком взглянул, задержал взгляд, словно оценил Настю с головы до ног.

Ей стало не по себе. И эта дурацкая лямка все время сваливалась с плеча!.. Да еще живот голый…

– Вы что? – спросил человек обидно. – С пляжа, что ли?..

Настя оглянулась на мать. Та кивнула успокаивающе.

– Почему… с пляжа? – промямлила Настя. – Я в институт поступаю… в этот…

– Ты гляди! – удивился писавший. – Ну, присаживайся, присаживайся!.. Паспорт давай, поступающая! И вы, мамаша! Вы же мамаша, да?

Мать протянула паспорт, словно он был у нее заранее заготовлен, а Настин куда‑то запропастился. Она рылась в рюкзаке, встряхивала, переваливала на коленках, вынимала, засовывала обратно – нет паспорта, и все тут!..

– Украли? – спросил облаченный в форму.

– Насть, дай мне рюкзак, я найду, – тихонько велела мать.

Настя сунула ей рюкзак, и – о чудо! – паспорт моментально нашелся.

…Мистически, сказала бы Светлана Дольчикова, которую убили на балконе.

– Зовут меня товарищ майор Мишаков, – представился офицер и вздохнул. – Я буду вести дело погибшей Дольчиковой. Все показания записываются по всей форме, так что не врать и не выдумывать чего не было!

– Не собираюсь я выдумывать, – пробормотала Настя.

– Ты несовершеннолетняя, – тут товарищ майор Мишаков заглянул в Настин паспорт, словно сверяясь, – так что только в присутствии родителей. Мать у нас в наличии.

Он выпростал из пухлой папки несколько дополнительных разлинованных листов, вздохнул еще горше и сказал Насте:

– Излагай.

– Ну, мы пошли по лестнице, – начала Настя, – потому что она в ту сторону ушла, а никого не было, понимаете?.. И двери закрыты. Я хотела селфи сделать, а она, такая, – ни за что. Ну, не накрашенная совсем, прямо белая, ужас. Я и подумала, сфоткаю потихоньку и выложу! А Даня все про книжку свою ныл, потому что она в книге расписалась, а он, такой, она же не Шолохов!.. А на четвертом этаже оказалось открыто, и мы вошли…

– Настя, – перебила мать осторожно, – ты рассказывай, пожалуйста, связно.

– Мама, отстань от меня!..

– Стало быть, – вступил товарищ майор Мишаков, – вы с Липницким отправились за Дольчиковой, чтобы ее сфотографировать, дошли до четвертого этажа, вышли на балкон и… потом чего было?

– Вот видишь, человеку понятно. Это тебе никогда ничего не понятно! – запальчиво сказала Настя матери, и тут майор Мишаков улыбнулся. Улыбнулся он именно матери – как‑то особенно, по‑дружески, словно давно и хорошо ее знал. Мать улыбнулась в ответ, и майор кивнул.

– Ничего, ничего, – сказал он, опять обращаясь именно к матери, – обойдется.

Настя не поняла, о чем он говорит, и оскорбилась – как он смеет улыбаться! Человека убили, знаменитую актрису, а он!.. Да еще это «обойдется»!

– Ты на часы не посмотрела? – спросил майор у Насти. – Когда на балкон вышла?

У Насти вдруг что‑то словно сдвинулось в голове, она вспомнила!

– Часы, – выговорила Настя и с ужасом посмотрела на мать. – Часы пропали. У нее были часы, такие странные, в виде медальончика на браслете, а потом они пропали!.. Когда мы к ней подошли… ну… когда на балконе… часов на ней не было, я точно помню!..

Товарищ майор некоторое время недоверчиво смотрел на Настю, а потом зычным голосом повелел куда‑то в сторону:

– Павлуш, сходи глянь, на потерпевшей часы в наличии?

– Да нет, – зачастила Настя. – Точно нет! Сначала она была в часах, такие, знаете, на медальончик похожи, он на браслете висит, я даже удивилась, я таких не видела никогда, а потом, когда мы ее нашли…

– Павлуша! – вслед уходящему крикнул майор Мишаков. – Еще в окрестностях пошукай, может, свалились. И вниз отправь кого‑нибудь, чтоб в травке пошарили. Слышь, Павлуш?! – И снова Насте: – А сами вы, стало быть, с тела ничего не брали?

– Да вы что!..

– В вещах не копались? Кошелек, карточки, всяко‑разно…

– Мама! Что он говорит?!

– Настя, тише, это такая работа. Тебе задают вопросы, ты обязана на них отвечать. Отвечай.

– Мам, я даже близко не подходила! Даня сказал: стань там и не подходи!

– Молодец какой, – похвалил Даню товарищ майор.

– Мы ничего не брали! – закричала Настя. – Вы что?! Не понимаете?

– На лестнице, на площадках никого не видели?

– Никого мы не видели! Я хотела сфотографироваться и выложить, а она не согласилась селфи со мной сделать, и я решила тихонько!.. Автограф дала, а на селфи не согласилась!..

– И где теперь тот автограф?

– В «Тихом Доне»! Это книжка, Даня читал! А она расписалась! И сразу к лестнице побежала!

– Ты сама видела?

Настя посмотрела на товарища майора.

– Ну, что она к лестнице побежала, потерпевшая? – продолжал тот очень серьезно. – Вроде в коридоре толпа, не протолкнуться, а она прямо бегом побежала? Ну?.. Чего?..

Настя снова посмотрела на мать. Странная штука – посмотришь, и сразу спокойнее как‑то делается.

– Она как будто исчезла, понимаете?.. Я и подумала!.. Светлана Дольчикова среди абитуриентов вряд ли станет… толкаться. Она же великая актриса! Звезда! Думаю, наверняка на второй этаж поднялась! С той стороны только лестница и какие‑то подсобки. Мы и пошли наверх. Но везде двери были закрыты!.. Только на четвертом выход на балкон, и оказалось открыто. Ну, мы вышли, а она лежит, понимаете? Прямо под пожарной лестницей, такой железной. Там рядом еще березка…

Майор Мишаков фыркнул:

– Курят они там, видите ли! Студенты эти театральные! Балкона им мало, непременно на пожарную лестницу лезть!.. Вот все лезут, падают и шею ломают, а товарищ майор давай разбирайся!

Мишаков дописал, поднял глаза и вздохнул:

– Еще Липницкий на мою голову, все одно к одному. Хоть бы Сидоров какой или Пахомов, так нет! Липницкий! – И снова принялся убористо писать.

Настя бурно заговорила, что Даня тут совсем ни при чем, что они все время были вместе, что это она его потащила за Дольчиковой, что он даже автограф не хотел брать, а потом страдал над «Тихим Доном».

Майор строчил свои бумаги, и видно было, что Настю он не слушает.