Сердце Кристалла. Роман

День шел на убыль. Вечерняя прохлада сменила дневной зной, и мужчины с удовольствием подставили лица солнцу, медленно падающему к горизонту. Ветер обдувал их, даруя ощущение свежести и умиротворения.

– Хорошо‑то как! – Саша встал и раскинул руки; тонкая ткань футболки округлилась на плечах, обозначив крепкие мышцы. – Пашка, ну что ты такой кислый?! – Саша потрепал друга по ежику светлых волос и застыл, с улыбкой вглядываясь в лицо Павла. – Смотри, вечер какой! Фантастика! И мы здесь, в горах… вместе, как и раньше, а?

Павел посмотрел на друга. В прищуре его глаз виднелись лучики солнца. Искренняя улыбка украсила лицо, которое будто разгладилось, несмотря на глубокие складки на лбу и в межбровье.

– Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось? – спросил он, и сам же ответил: – Твоя искренность! Во всем – в отношениях, в делах и даже в эмоциях.

– Ну, такой я! – Саша рассмеялся.

Снизу потянуло дымком. Друзья час назад забрались на холм, который круто шел вверх прямо от поляны, где они разбили лагерь. Две серебристые палатки внизу казались игрушечными домиками. Чуть в стороне от них поднялась струйка дыма. Женщина – тонкая, почти прозрачная в лучах заходящего солнца, – встала, откинула назад прядь волос, упавшую на лицо, и снова наклонилась над кострищем.

– Катя! – закричал Саша, махая рукой.

Она повернулась на крик и, разглядев мужчин, с чувством помахала в ответ.

– Красивая она у тебя! – заметил Павел и тяжело вздохнул.

– Красивая… а ты все еще любишь ее? – прямо спросил Саша.

Павел опустил глаза и пошел вниз, на ходу отвечая:

– Любишь, не любишь, какая разница? Она – твоя жена, и все тут. Пошли, поможем. Сидим тут, а женщина костер раздувает.

И он помчался вниз, как горный козел с кручи.

– Стой! – азартно закричал вслед Саша, и, сорвавшись с места, кинулся вдогонку.

Катя не спускала с них глаз: как и прежде, друзья мчались к ней наперегонки, по пути срывая головки цветов, верхушки травы, чтобы, подбежав первым, осыпать ее и получить благодарный взгляд сияющих глаз. Глаза Кати свели с ума не одного воздыхателя: нежно‑голубые, огромные, опушенные длинными ресницами. На ее худощавом лице они сияли, как два топаза. Открытость взгляда, ее лучезарная доброта приковывали внимание.

Саша все же подбежал первым: почти внизу, перед саем, Павел будто оступился и чуть свернул в сторону, уступая тропу другу.

– Привет, милая! – Саша поцеловал жену в щечку и высыпал две пригоршни трав на ее голову. Сиреневые головки чабреца, лепестки цветов шиповника вместе с тонкими стебельками травы рассыпались по русым волосам. Катя тряхнула головой, и травинка упала на ее ресницы.

– Ой, – женщина опустила голову, моргая глазами, – ну что вы, как дети прямо, все никак свои забавы не оставите.

Она смахнула травинку с лица и, развернувшись, пошла к палатке.

– Вот тебе раз! – Саша развел руками. – Хотелось как лучше…

– А получилось как всегда! – поворачиваясь, закончила жена. – Ладно, чего уж там…, – сменив гнев на милость, она с улыбкой посмотрела на мужа, – костром займись, ужин пора готовить. Да и Ирка где‑то запропастилась…

Павел опустил аккуратные палочки, которые он наломал из сухих веток, что они еще загодя принесли, и насторожился, прислушиваясь к звукам, идущим с противоположного склона. Катерина пристроила котелок над костром, который уже весело трещал, поглощая дрова, и подошла к Павлу.

– Что? – спросила она и, приложив руку ко лбу, защищая глаза от света, устремила взгляд в ту же сторону.

Павел сжал ее руку:

– Ничего, не волнуйся, – и, сказав это – тихо, словно самому себе, – стремительно побежал, так быстро, что Катерина ничего не успела осознать.

– Саша… – она начала задыхаться от волнения, сердце забилось чаще, предчувствуя беду, – Саша, там Ира… Ира! – закричала она и побежала за Павлом.

Когда Павел подобрался к камню, нависающему над крутой осыпью, Ира держалась за него одними пальцами. Раздумывать о том, как она оказалась в таком положении, не пришлось. Еще пару секунд и пальцы девочки соскользнут. Павел в несколько прыжков оказался на камне и, упав на живот, крепко ухватил Иру за запястья. Вытянув девочку наверх, он обнял ее, прислонившись спиной к склону. Острый камень вонзился в спину, но Павел не шевелился. Он слушал, как стучит сердце девочки, нотой радости дополняя музыку природы, окружающую их.

Крутой склон уходил в небо острием старой скалы. Когда‑то, много тысячелетий назад, эта скала грозно встречала путника, преграждая ему путь. Но теперь от ее величия только и остался, что полуразрушенный гребень, который продолжал осыпаться вниз, образуя коварную осыпь. Крупный камень, отвалившись от скалы, не докатился до подножия холма, а застрял на его середине, обратившись вверх плоской стороной. Со временем, дожди и ветер сделали свое дело, укрепив камень почвой, смываемой сверху. Мелкие камешки, стекая с каждым дождем, смешались с грунтом и корнями эфедры, став прочной опорой.

– Что, Ира, испугалась? – наконец спросил Павел, погладив девочку по голове.

Гладкие волосы, такие же русые, с золотистым отливом, как у мамы, растрепались пушистыми прядками. Ира отстранилась и, сняв бархатную ленту с косы, расплела ее. Расправив волосы растопыренными пальцами, проведя по ним, как расческой с редкими зубьями, она снова туго заплела косу и, закрепив конец, откинула ее назад, с гордостью посмотрев на своего спасителя.

– Ты красивая, как мама, – любуясь девочкой, сказал Павел.

Ира кокетливо сверкнула глазами и отвернулась, пробурчав:

– Я сама по себе, и мама здесь ни при чем!

Павел рассмеялся.

– Что вы смеетесь? – Ира снова одарила его взглядом. – Думаете, спасли, так и смеяться можно?

– Нет, что ты, я так не думаю. Да и не спасал я тебя вовсе, просто руку подал.

Ира с вопросом в глазах уставилась на него.

– И вы не будете рассказывать моим, – она кивнула в сторону лагеря, давая понять, кому «моим», – как я тут висела?

– Если не хочешь, не буду. Только давай спускаться вниз, а то и рассказывать ничего не придется, сами увидят… Хотя… уже поздно…

Внизу карабкалась по камням Катя, впереди, перепрыгивая с камня на камень, бежал Саша.

– Все! – заключила Ира. – Сейчас начнется: Куда поле‑е‑е‑зла, думать голово‑о‑о‑ой надо…

– Думать, и, правда, надо головой, – перебил Павел, – давай так договоримся: ты спустилась на камень, а потом испугалась, ладно? Здесь я тебя и нашел, только не висящей, а сидящей, договорились? Это, чтобы твоих, – он тоже кивнул вниз, – не пугать.