Серый градиент. Сумеречье

– Нет, у нас сложные отношения. Кстати, Рен и есть тот мой знакомый, помнишь фразу про деньги?

Как знала, что мы не поладим.

– Между прочим, – пробурчал Джебберт, жуя. – Ты меня удивила – выстоять против Рена с мечом, впечатляет!

– Я просто уклонялась. Меня бы надолго не хватило, ведь…, – не договорив, Рей, пораженная осознанием невероятного факта, резко затормозила. – Странно… почему так?

Столь внезапная и разительная перемена на ее лице напрягла Джебберта (хотя и заинтриговала тоже).

– Что случилось?

– Нечто… необъяснимое. Я должна принимать таблетки, без них задыхаюсь и в обмороки падаю, но не в этом дело. Соль в том, что я оставила таблетки в своем мире и до сих пор симптомы не проявились! Более того, я чувствую себя прекрасно! Разве не странно?!

То, насколько отчаянно Рей изложила вроде бы радостную новость, ввергло Джебберта в недоумение, но он лишь пожал плечами.

– Может быть, здешний воздух тебя вылечил?

В ответ Рей лишь мрачно покачала головой – причина не может быть такой очевидной. Любые хорошие явления (тем более мистического характера), происходящие в жизни Рей Сайлорс, означают либо сдвиг во вселенном равновесии, либо предвестие чего‑то катастрофически нехорошего. Вероятность первого вызывает сомнения, а вот второе кажется очень правдоподобным.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, Рей перевела тему:

– Слушай, а твой имидж сильно пострадал?

– Что ты имеешь в виду? – не понял Джебберт.

– Канцлер или кто‑то другой жаловался на разные слухи о тебе, что ты общаешься со шпионкой проклятой и все правительственные тайны ей разбалтываешь или вроде того.

О том, что выражение «водить шашни» подразумевало немного иной смысл, Джебберт не стал уточнять и беспечно махнул рукой.

– Ерунда, о членах имперской семьи постоянно ходят разные сплетни, я не обращаю внимания на такие глупости, – в его ультрамариновых глазах мелькнул хитрый проблеск. – А что, переживаешь за меня?

– Не хочу, чтобы ты потом мне претензии предъявлял, – не колеблясь отрезала Рей.

Это чистая правда, мой долг и так уже космических размеров.

– Зачем же мне их предъявлять? – искренне удивился Джебберт. – Было довольно весело. То, как мы встретились, твои рассказы о мире из прошлого. А лица командующих, когда Профессор Гронбелл заявила, что ты не лжешь – я на всю жизнь это запомню!

Единственный вывод, который сделала Рей, выслушав сей престранный отзыв – люди с позитивным мышлением пугают.

– Отрицательные моменты тоже имеются, разве нет? Ты в одиночку выступил против командующих и стал белой вороной.

На губах Джебберта выступила загадочная полуулыбка.

– Но одному противостоять всем ведь интереснее.

– …

Если бы Рей услышала эти слова из уст другого человека, приняла бы их за шутку или сарказм, ведь только чудак может сказать нечто подобное на полном серьезе. Однако Джебберт – именно такой чудак.

– Ну, раз тебе так понравилось, тогда ты мне должен. Мои развлечения не бесплатные, еще и с процентами.

– Конечно, проси, что угодно, – мгновенно одобрил Джебберт.

Кажется, я потеряла нить разговора, по какому поводу мне обязаны?

– Оставим это на потом. Когда я влипну в крупные неприятности.

От такого неоптимистичного переноса даты Джебберт слегка обалдел.

– Почему ты так уверена, что обязательно влипнешь в неприятности, еще и крупные?

«Даже не знаю, действительно, почему же? Может быть, потому что иного сценария в моем адском круговороте бытия не бывает? Да если б можно было бы делать ставки на жизненный прогноз „повезет/не повезет“, я бы уже давно разбогатела, хотя даже это мне в Новерре пользы бы не принесло!!» – Рей милостиво решила не разбивать кое‑чье радужное восприятие таким депрессивным ответом и упростила:

– Готова поспорить, три месяца максимум – и на меня точно свалится какая‑нибудь проблемная хренотень.

По‑видимому, способности к телепатии за Джеббертом все же не водится – его глаза воспылали азартом.

– Ладно, давай тогда поспорим! Только не через три месяца, а четыре. Так лучше, потом узнаешь, почему. Я поставлю на то, что с тобой ничего не случится!

Отметив про себя, что число способов халявно нажиться возрастает, Рей перешла к практичной стороне дела:

– На что спорить будем?

Алчный оттенок в ее голосе не ускользнул от Джебберта, и он поджал губы, чтобы не разрушить смехом торжественность момента.

– Проигравший исполняет желание победителя.

Ты сам себе могилу вырыл.

– Договорились.

Пронзившее душу чувство дежавю напомнило Рей о другом пари, и она усмехнулась – кажется, это начинает входить у нее в привычку.

Когда тропа раздвоилась, Джебберт повернул к центральному входу в Ратуш и, поймав вопросительный взгляд Рей, пояснил:

– Не хочу столкнуться с Реном, этот парень вполне может нас поджидать, он упертый до мозга костей. На еще одну перепалку с ним мне не хватит сил.

– А он разве не в Ратуше живет?

– Нет, в Ратуше живут Император, я, Джереон, гвардейцы и вся имперская прислуга и охрана. Рен и все остальные члены других имперских семейств проживают в Имперуме.

Ко времени их возвращения в Ратуш вокруг окончательно стемнело. Однако сам замок освещался бесчисленными факелами в форме полумесяца. Заодно с ними ночной владычице противостояли величественные колонны, которые, застыв перед дворцом полукругом, подсвечивались будто изнутри.

Гвардейские стражники, заприметив поднимающиеся по ступенькам силуэтные тени, мигом встрепенулись и натянули серьезные мины.

– Приветствуем Ваше высочество!

На их бурное приветствие Джебберт ответил прохладным кивком.

– Вы Нарону не видели случайно?

– Леди Фарбиасс зашла в Ратуш пять минут назад, Ваше высочество, – отчитался один из стражников.