Шайтан. Желание

– Высок, хорошо сложен, говоришь? Я бы хотел себе такого бойца‑удальца. – Президент «Октагона» всерьез заинтересовался беглецом. Более того, даже подумывал обменяться с шефом на кого‑нибудь другого, кого тот тоже долго разыскивает. – И много он натворил?

– Да не то слово. Не выйдет вообще. То есть выйдет, но не в этой жизни. Светит ему лет триста по нашим законам.

– М‑м… Что у него из серьезного? Убил кого?

– Убийств не было. Пока что не было. Но есть тяжкие телесные в ассортименте, также неоднократные нападения на сотрудников полиции и других структур, и масса всего другого по мелочи. Секретаршу мою он похитил и держит в заложниках, и неизвестно, когда собирается возвращает. Если вообще собирается.

– Молодая, красивая?

– Студентка по обмену, приехала к нам недавно. Славяночка. На личико прелесть. Фигура модели.

– Хах, влюбился паренек в твою секретаршу, вот и забрал ее с собой. Поиграется и вернет, не переживай.

– Сомневаюсь, что она вернется целой. Не удивлюсь, если он решит подкидывать ее по кусочкам, то к нам под дверь, то к ее семье. Ну так, ради мести мне. Так что да, статей на него накопилось. Насобирал он много. Нахватал как собака блох. Он понимает это, потому и находит лазейки даже из самой безвыходной ситуации.

– Ты прав. Бедняга Шайтан, по глупости нахватал себе аж на три пожизненных срока. Еще и влюбился не в ту, несчастный. – Президент «Октагона» был вынужден согласиться со словами шефа, но на свой манер, не без сарказма. – Этому парню наверняка нечего терять с такими‑то стражами закона. Откуда он взялся, такой невероятный?

– «Мактуб» его дом. Около года назад был завезен в Чикаго по особому заказу Чикагской мафии. Только приобрели они себе не рекрута в наемники, обученного по всем канонам, как обещалось. А неразрешимых забот, которые теперь перешли ко мне.

– Даже так? – все больше умилялся Президент «Октагона ярости», сдержанно кивая. – Этот парень – абитуриент «Мактуба», привезен под заказ и абсолютно не подчиняется хозяевам? Непокорный воспитанник «Мактуб». Очень любопытно, очень. Даже мафия была не в силах усмирить его характер?

Шеф полиции сел за свой рабочий стол, напротив Президента «Октагона».

– Не смогла. С тех пор, как его выперли оттуда за беспредел и отправили на вольные хлеба прямиком в мой район, покоя совсем не стало. Как кость в горле у меня стоит. Ни дня не прошло, чтоб я о нем не думал. Ты поможешь?

Шеф выжидающе посмотрел на Президента «Октагона».

Президент «Октагона», недолго размышляя, предложил ему иной вариант решения проблемы.

– Избавься от досье на этого парня, и как можно быстрее. Сделай так, чтобы дела закрыли.

– Избавиться от досье? Спустить все на тормозах? Но на нем столько висит, что и… Это невозможно! – шеф буквально опешил от такого предложения.

Президент «Октагона» же вкрадчиво продолжал свои уговоры, невзирая на ультимативное непринятие со стороны категорично настроенного шефа. Он был намерен во что бы то ни стало прогнуть своего оппонента.

– Этот парень не должен гнить в тюрьме. Его место не там. Совсем не там, я убежден в этом. И я хочу взять его на воспитание. Что ты хочешь взамен?

Шефа постигло такое удивление, что, помимо спертого дыхания и выпученных донельзя глаз, он вдруг стал заикаться.

– Я нь‑не могу, друг. Я б‑бы рад, но нет. Не могу. Не имею права. Я ль‑лишусь головы, если отдам его ть‑тебе. Понимаешь, это… Это… Это даже не дело принципа. Я… не могу потерять кресло шефа полиции и…не хочу садиться в тюрьму вместо него, понимаешь? …

Президент «Октагона» был настолько самоуверен, что уповал только лишь на победу. Он не мог позволить себе проиграть шефу, а тем более в этой партии.

– Покажи его хотя бы. – сделав вид, что передумал о своем намерении, Президент вальяжно откинулся на спинку кресла.

Шеф, нашептывая себе под нос очередные ругательства в адрес беглеца и его раздутой славы, недолго порылся в ящике стола и вскоре бросил перед Президентом «Октагона» несколько недавних фотографий, которые успели сделать в участке.

Президент «Октагона» одним махом сгреб к себе фотографии и с неподдельным восхищением изучил каждую.

– Вот оно что. Это золотой слиток… – конечно же, он сразу догадался, о каком именно воспитаннике «Мактуб» зашла речь, еще до того, как попросил фотографии.

Но хотел убедиться, что нашел искомое.

– Хорошая физическая подготовка. Блестящие габариты. Внушительный. Вызывающий страх. Яркий. Запоминающийся. Боец по своей натуре. Внутри и снаружи. Это у него в крови. Его предки были такими же. Такими же, как он.

Причмокивая в предвкушении скорой и долгосрочной удачи, президент «Октагона» мечтательно кивал, по несколько раз листая одни и те же снимки своего, без пяти минут протеже.

– Этот парень принесет моему «Октагону» феерическую, колоссальных масштабов популярность. Я вижу в нем невероятный потенциал. Он станет лучшим из лучших. Он станет одним из величайших, не побоюсь этого слова, легендой. На ринге ему не найдется равных.

– Ты не смог бы его укротить, даже если бы я согл…

– Принимаю вызов.

Президент «Октагона» же представлял в своих мечтах, как новичок с известной родословной уделает всех его конкурентов. Он уже рисовал картину ближайшего будущего, когда Дилияр Ильясов вознесет его на пьедестал непотопляемой славы и популярности.

– Поверь, ты намучаешься с ним. Он неадекватен. Дикий. Неуправляемый. Невменяемый. Хамский. Буйный. И совершенно не приучен покоряться. С таким набором качествами он – дерзкий перебор даже для твоего отбитого «Октагона Ярости».

– Посмотрим. Как имя его, говоришь? Дилияр?

– Я не называл имени. Ты знаешь?

– Я хорошо знаю его родню. И его знал, правда давно. Тогда он еще пешком под стол ходил.

Устав ловить застывшее ошеломление на лице шефа, Президент «Октагона» нахмурился и развел руками.

– А основал кто этот «Октагон», запамятовал?! Дилияр в любом случае станет чемпионом! Он пойдет по стопам Али, основателя того дела, чему я и не только я посвятил всю жизнь!

Шеф скосил брови и замер, с трудом переваривая услышанное, затем опомнился и лихорадочно сглотнул подступившую слюну.

– Хочешь сказать, этот Дилияр приходится родственником Джабиру Ильясову?

– Не родственником. Называй вещи своими именами. Дилияр – прямой наследник великого и непоколебимого падишаха русско‑арабской артели на букву «И», и самого жестокого и неподкупного палача и карателя, которого мне доводилось знать лично. Потому я забираю Дилияра к себе, под свою ответственность. Даю слово, он вернет твою секретаршу в целости и сохранности, и больше не будет доставлять хлопот тебе и твоему району.