Шайтан. Желание
–– Понимаю, это все за гранью… Но и я не могу пойти на уступки. Пойми меня тоже, друг. – трусливо запричитал шеф, ведь сея авантюра и впрямь выглядела не осуществимой. – Начальство мне голову снесет за такую вольность…
Президент «Октагона» ни на секунду не усомнился в том, что идет по правильному пути. Его самоуверенность и твердость в речах и намерениях зашкаливала все допустимые отметки.
– Хочешь, чтобы сам Палач пришел сюда? Если ему донесут о твоих намерениях засадить его сыночка на три пожизненных, сомневаюсь, что он пожалеет твоих детей. И не только детей. Не буду вдаваться в детали. Лишь дам совет. Не связывайся с Палачом. Никогда и не при каких обстоятельствах.
– Так бы сразу и сказал.
Шеф резко ослабил галстук и дернул за воротник рубашки, прилипший к вспотевшей шее. Ему стало нестерпимо душно от осознания той правды, с кем был вынужден иметь дело все это время.
– Знать не знал, что этот буйный упырь окажется принцем русской мафии. Ну что ж. Игра стоит свеч. Ошейник с цепями одолжить? Да шучу я. Шучу. С удовольствием поглядел бы, как ты будешь ловить этого Шайтана, но…, Пожалуй, займусь куда более полезным делом.
Шефу ничего не оставалось, кроме как начать сомневаться в собственной правоте. И в честности оппонента. А если не получит ни цента навара от сей авантюры, и вовсе готов был впасть в отчаяние.
– Какова моя доля в этом?
– Цену вопроса обсудим позже. Когда я разыщу Дилияра. Мы договорились, партнер? – «Президент Октагона» поторопил шефа с окончательным ответом на свое предложение мирно урегулировать это недоразумение.
– Считай, готово. Дилияр Ильясов ничего не совершал. Все дела закрыты по причине недостаточности улик.
– Вы оклеветали невиновного, да… А про инцидент с побегом?
– Замнем как‑нибудь. – нервно смеясь, от безвыходности согласился шеф и чиркнул зажигалкой. – Не проблема.
Шеф поднес уголок досье к пламени, подождал немного, пока бумага не загорится, а затем бросил на пол.
– Приятно поработать с умным человеком.
Президент «Октагона Ярости» спрятал фотографии своего подопечного во внутренний карман пиджака, поднялся, пожал шефу его вспотевшую от волнения ладонь и в спешке покинул кабинет.
Президент «Октагона» ликовал, не скрывая эмоций радости. Широкая улыбка не спадала его с лица даже когда он вышел за пределы полицейского участка.
«Более удачного стечения обстоятельств, чем сегодня, и представить сложно. Прямо в руки мне, прямо в руки, родимый… – с улыбкой мозговал он, садясь в лимузин. – Этот парень – настоящая находка. Как раз то, что нужно моему «Октагону» для удержания на пьедестале лучших. Безжалостный, беспощадный, сильный как бизон, изворотливый как ниндзя, предприимчивый, храбрый. Такой же одержимый властью, как и его отец. Дилияр не откажет мне в услуге. Он пойдет на все ради безграничной свободы, которую я предоставлю в обмен на взаимовыгодное сотрудничество. Билли назову его. Билли Шайтан.»
Перед тем, как отдать приказ водителю, чтобы тот трогался прочь с места происшествия, Президент «Октагона» совершил один очень важный звонок.
– Хорошие новости, Джабир. Твой сынишка под надежной защитой. Да, нашелся, поблуда. Я и сам с трудом в это верю. В Чикаго. Представь себе, как далеко заблудился… Теперь не убежит, не беспокойся. Но это было непросто, Джабир… Что наш с тобой уговор? Остается в силе? … А как же второй твой сын?
Президент «Октагона» прокашлялся.
– Джабир. Насчет твоего старшего ничего не могу сказать. Как в воду канул. Он и его подружка. Да, вместе убежали… Конечно, мы не прекращаем поиски. – он снова прокашлялся, дожидаясь, когда взволнованный новостью собеседник выговорится. – Не хочу быть голословным, Джабир, но… Но подозреваю, Фархад ищет пути в Россию. Мгм. К тебе, конечно. Понимаю, что этого ни в коем случае допустить нельзя. Знаю‑знаю, как он тебя не жалует. Сделаю все возможное, чтобы пресечь его попытки. И невозможное тоже. Фархад не попадет в «Иллюзию». Ни в коем разе. Он не займет твое место. Нет, нет, нет. Не придется ему ничего отрубать, Джабир. Я перехвачу Фархада, где бы он не находился. До связи, друг. Удачи тебе.
Окончив непростой для себя разговор, Президент «Октагона» повернулся вполоборота и уставился в окно.
Равнодушно наблюдая, как языки пламени вырываются из кабинета шефа полиции, он впал в глубокую грусть.
«Ты готов покалечить даже родного сына, Джабир, только бы он не пошел по твоим стопам. По стопам Палача «Иллюзии». Ты пойдешь на все, чтобы не позволить Фархаду стать тем, кем являешься ты. Я понимаю тебя, Джабир. Как любящий отец, я тебя очень хорошо понимаю. Но твой старший сын разыщет тебя первым, Джабир. Он ни перед чем не остановится. Отруби ему хоть обе руки этим своим топором, Фархад все равно возьмет свое. Ему суждено стать тобой в независимости от того, хочешь ты такого будущего для сына или нет. Все предопределено, и не нами. К сожалению, но это так.»
Президент «Октагона» испытывал грусть из‑за обещания, которое дал старому другу, и которое он не в состоянии выполнить.
«Ты сейчас впервые бессилен, Джабир. И я бессилен, увы. Твой сын слишком сильно тебя ненавидит. А все потому, что он не знает тебя настоящего. Фархад не знает всей правды, и даже не догадывается, насколько сильно ты его любишь. И уже никогда об этом не узнает. Прости, Джабир. А твоего младшего сынишку я сберегу. Я расскажу Дилияру всю правду о тебе. Он будет гордиться тобой, друг. Гордиться тобой и ненавидеть родного брата.»
Глава 2
Когда я умру, я стану ветром,
И буду жить над твоей крышей…
МакSим, «Ветром стать».
Ну вот я и на месте.
Нашла адрес, который прислала мама, несколько раз сверила дом по фотографии и столько же раз убедилась, что это он самый.
Как дура теперь стою под дверью с чемоданом, сумкой косметики и ноутбуком подмышкой, а в дом попасть не могу.
В туалет страшно хочется, в животе урчит.
Торчу под дверью вот уже несколько минут, время от времени с надеждой вдавливаю пальцем звонок.
Не открывают.
Звонок работает. А дома никого.
Роджер скорее всего на работе. Мама неизвестно где. Надеюсь, она вот‑вот появится. Может в магазин вышла. Или к соседке.
Не очень‑то хотелось, но пришлось переступить через чувство собственного достоинства и все‑таки позвонить маме. Иного варианта здесь быть не могло.
