Сигнал иного порядка

– Да, страшно подумать, что когда‑то люди тратили годы на восстановление таких травм, – покивала Вика. – Мороз по коже.

– Удивительно другое, – продолжил Искандер. – Ведь возвращают к жизни совершенно мёртвые клетки! Это невероятно.

– Так пойдёте? – спросила Алина. – Мы – да! Лаба в Александрийке, на поезде домчим за пару часов!

– Я с удовольствием! Но сомневаюсь, что Викуша в восторге от этой затеи.

Та мрачно посмотрела на мужа:

– Да уж, так себе планы на выходные…

– Это ведь чудо! – сглотнул раскрасневшийся Дан. – Мы можем стать его свидетелями…

– Едем? – Искандер умоляюще смотрел на жену.

Виктория отвела взгляд, поджала губы и вздохнула:

– Ты победил, поехали. Во сколько там нужно быть?

– Начало в полдень. Придётся встать пораньше.

Лёгкий бриз раскачивал пушистые ветви деревьев, яркие звёзды и мерцающие спутники сияли над головой. Печальное бледное полнолуние поднималось из‑за горизонта, напоминая Вике стянутое иссушенной кожей мёртвое лицо мумии.

 

 

5 Рудольф

 

Едва прикреплённый тросом зонд пересёк горизонт червоточины, как поверхность поглотила его, а конец натянувшегося кабеля по инерции отлетел в невесомость.

– Гадина, – проворчал Рудольф. – Сматывай.

Трос устремился обратно к кораблю.

– С какой целью мы пожертвовали одним из трёх наших зондов? – рассудительно спросила нейросеть.

– С целью посмотреть, что будет.

– Результат тебя удовлетворил?

– Увидим, когда вернётся канат.

Он вышел с мостика и направился в технический отсек. Там его уже ждал смотанный обрезок троса. Рудольф взял перчатки из скрытого в стене шкафа, надел их и опустился на корточки.

– Холодный, – сказала нейросеть.

Он протянул руку и поднял конец тонкого кабеля.

– Не думал, что хвалёные УНТ ни на что не годятся.

– Годятся, – возразила нейросеть. – Видимо, просто не для этих целей.

Рудольф согласно промычал, поднимаясь с тросом на ноги.

– Сечение очень гладкое, – он активировал нейроинтерфейс для микроскопического зрения. – Думаю, нужен прибор посильнее.

– Твой глаз оснащён передовыми линзами.

– Но всё же линзы в нашей лаборатории будут получше.

– Не спорю, – в голосе нейросети послышалась улыбка.

Абель смотал трос, отцепил его и понёс в отсек лаборатории. Там устроил конец обрезка под микроскопом, установив увеличение на уровне атомной структуры. Выведя на интерфейс картинку, он поражённо покачал головой.

– Идеально. Хотел бы я посмотреть, что творится с протонами и электронами.

– Для этого придётся лететь на Землю.

– Думаю, это излишне. Уверен, больше данных, чем у нас есть, мы не получим. Трос будто не отсечён, а просто был создан таким. Нет поломанных связей молекул, никаких внешних зазубрин.

– Считаешь, это «они» обрезали трос?

– «Они»? – хмыкнул Абель.

– Твоя разумная цивилизация на том конце.

– Не знаю. Правда выглядит, как какая‑то охранная система.

– Они уничтожили зонд?

Рудольф пожал плечами. Его так и подмывало нацелить полевую лабораторию на сферу и посмотреть своими глазами, что произойдёт во время пересечения горизонта червоточины. Однако ему хватило здравомыслия этого не делать. Правда, он сомневался, что продержится долго. Что Абель знал точно, убедить Совет в запуске экспедиции после таких результатов будет непросто.

– Нужно продолжить дешифровку. Уверен, ответ где‑то там, – он почесал подбородок и спросил: – Как думаешь, Фирсов пустит меня обратно?

– Но зачем?

– Хочу посмотреть на излучение – наверняка оно дублирует наш сигнал. Если провести очистку от шума, сравнив исходный поток с текущим, мы сможем получить что‑то стоящее.

– Отправить запрос?

– А давай просто попробуем зайти через парадную дверь.

Рудольф отложил трос и направился обратно к шлюзу.

– Может быть, перекусишь сперва?

Желудок страдальчески взмолился. Абель цыкнул, остановился на полпути, открыл технический шкаф в стене, протянул руку и сказал:

– Насыпь мне таблеток.

Ему в ладонь посыпались питательные капсулы.

– Этого хватит до конца рабочего дня, – сказала нейросеть. – Но потом обязательно поешь твёрдой пищи.

– Ага, – отозвался Рудольф, засыпая таблетки в рот.

Он открыл шлюз и беспрепятственно перешёл на станцию. Видимо, Фирсов не стал утруждаться, отзывая его доступ. Коридор довёл его до лаборатории, где продолжалась суматоха. Стоило ему появиться на пороге, как толпа учёных и техников обернулась на него. Прощелыга вскочил с места и в опустившейся тишине, взвизгнул:

– Ну что?

Рудольф самодовольно промолчал, проследовав к столу с проекцией.

– Обрезан, – коротко сказал он, выведя на голограмму результат своего эксперимента.

– Катастрофа, – Фирсов ударил себя по лбу и опустился на стул. – Столько средств, столько средств! И ради чего? Глухой тупик…

– Это не тупик, это приглашение пошевелить мозгами.