Сигнал иного порядка

– Если обнаруженная цивилизация будет в руинах, наши специалисты помогут с восстановлением артефактов, – ответил Коэн, откинувшись в кресло.

– Да, только на это вы и годитесь – кости собирать, да мертвецов воскрешать, – Вилюш недобро посмотрела на землянина.

– Господа, давайте не переходить границ, – остановил начинавшийся спор председатель. – Мы обсуждаем вопросы, важные для всего человеческого космоса.

Все замолчали, представители колоний продолжили сверлить взглядом расслабленно сидевшего в кресле Коэна.

Абель потёр переносицу. Он знал, к чему скатится это собрание, и едва сдерживал порыв свернуть голограмму и вернуться к дешифровке сигнала. Он вздохнул и было потянулся за стаканом, но вовремя вспомнил, что перед ним проекция. Пожалев, что не позаботился о крепком напитке, он перевёл глаза на председателя, зачитывавшего новый пункт из списка рисков.

– У Совета Колоний больше всего опасений вызывает реакция общества. В первую очередь на открытие тоннеля, ведь на это уйдут колоссальные средства, которые можно было бы вложить в наведение червоточины на Тау Кита, где замечена обнадёживающая планета, там могли бы поселиться недовольные условиями колонисты из других систем. Ну и во вторую, – продолжил он, не дав волю пылким представителям Трапписта и Тигардена. – Рефлексия социума по поводу обнаружения другой разумной жизни. Психонейрофизиологи хором утверждают, что мы ходим по краю.

– Открытие тоннеля – растрата! – вскочила со своего места Вилюш. – Наша колония не получает никаких дотаций, а вы собираетесь спустить столько ресурсов буквально в чёрную дыру!

– В червоточину, – хихикнул Фирсов.

– Да какая разница?!

– В вашей колонии сколько, миллионов пятьдесят? – не поднимаясь, начал спорить Кхиеу. – У нас три планеты и пять миллиардов шахтёров! И все ресурсы сосёт из нас Земля! На что? На свои идиотские космические амбиции!

– Тишина! – Халльбьёрнсон резко поднялся во весь свой более чем двухметровый рост и раскатом грома остановил перепалку. – Я родился на Трапписте, четверть жизни провёл на Тигардене, моя жена с Земли, а дочь живёт на Роса. Я не потерплю склок на моём собрании!

Все притихли и уставились перед собой, боясь задеть взглядом разгневанного председателя.

– Уймитесь! – он медленно опустился в кресло и уменьшился до нормальных размеров. – Если даже вы не способны вести себя здраво, как мы можем быть уверены в обществе?

– Феномен, который мы сейчас переживаем, беспрецедентен, – мягко поддержала его росианка. – Он подобен явлению пророков в прошлом. Разум человечества к этому не готов. Сердце же давно жаждет. Открытие тоннеля – это акт веры. Давайте и мы с вами поверим в наших соплеменников. Давайте поверим в человечество.

– Весьма вдохновенная речь, госпожа Чоудари, – председатель благодарно кивнул ей. – К слову, опросы общественного мнения также перевешивают в сторону одобрения исследования Кеплера‑47. Однако я, как и специалисты, усомнился не в человечестве. Все, перечисленные мной риски, могут спустить курок в сознании экстремистов. Настроения и без того неспокойны, что ярко проиллюстрировали наши коллеги с Трапписта и Тигардена.

– Без рисков не обошлось ни одно по‑настоящему большое открытие, – сказал Абель, до того сосредоточенно водивший желваками.

– Нужно рисковать, – Чоудари согласно опустила голову.

– Риски, риски, – пальцы председателя нервно забегали по воздуху.

Над собранием повисло задумчивое молчание. Фирсов ёрзал на стуле, Кхиеу теребил галстук, Коэн разглядывал маникюр, Вилюш громко дышала, только серебровласая делегатка с Роса спокойно сидела, сложив руки на коленях. Абель настороженно стучал по запястью, будто подгоняя ход времени. Он буквально чувствовал, как тянутся секунды.

– Чтобы расставить точки над «i», доведу до вашего сведения, что ресурсы, направленные на открытие тоннеля и изучение цивилизации, будут переведены на развёртывание червоточины к Тау Кита. Ни грамма не будет потрачено на проблемы, которые вас занимают. Это решение принято Научным Советом давно, я лишь озвучиваю его. Так что если вопрос финансирования – единственный, который вас тревожит, пусть он не влияет на принятое вами решение, – Халльбьёрнсон утомлённо вздохнул, его плечи на мгновение опали. Через секунду его глаза зажглись, он выпрямился и продолжил: – От себя хочу добавить лишь одно. Подумайте о горизонтах нашего знания. Прислушайтесь к ребёнку в каждом из вас, который не может напиться в своей жажде открытий. Вспомните прошлое человечества от мелких племён, добывающих огонь на Африканском континенте Земли, до сегодняшнего дня: многочисленных колоний в космосе, о которых те первые гоминиды и помыслить не могли. Подумайте о будущем, о времени, нам отпущенном, и примите решение не только разумом, но и, как справедливо заметила госпожа Чоудари, сердцем, он перевёл дух. – Что ж, проголосуем?

Когда собрание было окончено, и проекция Совета погасла, Абель вытянулся в кресле, закинув руки за голову, и с облегчением выдохнул. Желудок сообщил ему, что время ужина давно прошло. Он поднялся и направился в столовую.

– Руди, ну что? Как прошло? – раздался мелодичный женский голос, стоило ему выйти из планетария.

– Не делай вид, будто ничего не слышала, – раздражённо бросил он.

– Конечно, я всё слышала, мне интересно, что ты думаешь по этому поводу. Ты доволен?

– Да.

– Я рада! Значит ли это, что мне можно собираться в Солнечную Систему?

– Да.

– Ура! Как давно мы не путешествовали!

– Поумерь восторги, это будет не увеселительная прогулочка.

– Знаю, но я всё равно счастлива полететь к Земле, хоть и знаю, что мы не будем приземляться. Хоть глазком посмотрю на их жизнь на станции.

Абель устало передвигал ноги по длинным, широким коридорам комплекса. Он так надеялся на тишину после утомительных разговоров Совета, но не тут‑то было.

«Сам виноват», – подумал он.

– Приготовить тебе пасту или предпочтёшь томатный суп, как всегда после тяжёлых совещаний?

– Суп, – ответил он и свернул в первую попавшуюся дверь.

Это оказалась уборная. Видимо, левый глаз подсознательно привёл его сюда. Зуд уже стал невыносимым. Он подошёл к умывальнику рядом с зеркальной стеной, выдавил из дозатора антисептик и тщательно протёр руки. Глянув в отражение, он поморщился. Зелёный глаз весь покраснел, покрывшись мелкой сеткой полопавшихся сосудов. Рудольф оттянул пальцами нижнее веко и аккуратно извлёк прозрачную линзу. Посмотрев на мерцающий кружок на ладони, с отвращением бросил его в раковину и пустил воду. Каждая такая линза стоила месячного жалования шахтёра в посёлке по соседству. У него был запас, подаренный разработчиками программного обеспечения этих маленьких нейроинтерфейсов. Он терпеть их не мог. Рудольф надевал их настолько редко, да и только по одному, что они раньше устареют, чем закончатся. Он развязал тугой галстук, бросил его на полотенцесушитель и вышел из уборной.

– Я уже всё погрела, подать за стол или к стойке? – задорный голос резал слух, едва привыкший к тишине.

– К стойке. И помолчи хотя бы полчаса! – взмолился он.