Сигнал иного порядка

– Они хотя бы не выглядят людьми. Моя кухня не может надеть бикини и крутить задом, а мой пылесос не рассуждает на философские темы, пока сосёт мой пол! Дебилизм полнейший, дать машинам такое направление развития!

– Это их дело, на Земле это по‑прежнему запрещено, – пожал плечами Искандер. – Тебе нечего бояться.

– Ага, послушаю тебя, когда роботы захватят мир! Им будет по фигу, запрещены они в нашем музее или нет. Возьмут и натравят моего Мойдодыра на меня! Колонисты – тупоносые фрики.

– Хорошо, мы тебя не возьмём, – сдерживая улыбку, подбодрила его Виктория.

– Ну уж нет! Теперь придётся ехать! Вас же там задавят! Вы их видели? Австралопитеки!

– Способность сверх у тебя, разговор любой превращать в войну, – качал головой Ван.

Кар остановился на цветущей улице возле музея Нубии, припарковавшись в ряду остальных машин археологической инициативы. Опускались сумерки, жара спадала. Улицы пустели, местные спешили ужинать, беря перерыв перед вечерними прогулками.

– Ну всё, до понедельника, – отсалютовал компании Ларри.

– Ты разве не идёшь в субботу на выставку? – Алина схватила его за руку.

– Нет, буду напиваться все выходные. Устал от вашей компании.

– Вот так повезло нам! – бросила Вика.

– Воздержусь я тоже, – Ван выбрался из кара и отряхивался от пыли тяжёлого дня. – Печалит искусство современное меня.

– Ладно, тогда до скорого! – помахала коллегам Алина. – Но вы же идёте? – обратилась она к супругам.

– Как мы можем это пропустить! – округлил глаза Искандер. – Слышал, будет трансляция запуска очередной скульптуры.

– Да, мы изголодались по живому искусству, – Виктория взяла мужа за руку. – От древностей иногда тоже стоит отдыхать.

– Супер‑пупер! Значит, встретимся там! Начало в шесть?

– Да, будем строго ко времени, – Искандер с улыбкой показал на запястье, будто когда‑то носил там часы.

Они распрощались и пошли по остывающим улицам домой. Вика, наконец, выдохнула весь зной этого дня. Муж взял её под руку и предложил пройтись через Фарьяльский сад, откуда открывался прекрасный вид на Нил и остров Элефантина. За последние сто лет парк так разросся, что занял большую часть побережья. Супруги вышли к воде и пошли вдоль набережной. По реке курсировали разноцветные фелуки, возвращали пассажиров домой и ютились у островов, опуская паруса до солнечного утра завтрашнего дня.

– Поужинаем дома? – спросил Искандер.

– Да, у меня нет сил никуда идти.

– Утром видел пару созревших помидоров! Как я буду скучать по этой нашей обители. Хоть все и поют дифирамбы современной домашней гидропонике, ничто не сравнится с огородом под открытым небом!

Вика молча покивала.

– Хочешь, сделаю салат из этих красавцев с бурратой, которую вчера привезли?

– Как скажешь, я согласна на всё, лишь бы перевести дух.

Закат растаял в тёмной звёздной ночи, зажглись фонари, и трудный день подошёл к концу.

 

 

3 Рудольф

 

Станция развёртывания червоточин мерно вращалась на экране мостика. Рудольф сидел в своём кресле, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику. Он помнил, что там поддерживается земная гравитация и излюбленные землянами двадцать два градуса выше нуля. Это было скверно – придётся постоянно чувствовать себя утомлённым и страдать от жары, ведь привыкание организма даже к незначительным переменам требует времени, даже если ты – напичканный геномодами землянин. Эти мысли роились где‑то на краю его сознания, полностью поглощённого предвкушением открытий. Конечно, сразу ринуться в тоннель к Кеплеру‑47 никто ему не позволит, как бы он ни сгорал от желания. Однако это был важный первый шаг, и приходилось мириться с промедлением и бюрократией.

Стоило полевой лаборатории стыковаться со станцией, как Рудольф почувствовал пять лишних килограммов своего веса. Отстегнувшись, он поднялся, хотя хотелось вскочить, и пошёл к шлюзу, привыкая к новой силе тяжести, хотя всё тело требовало бежать. По ту сторону его уже ждал Фирсов, потирая пухлые ручонки, точно надоедливая муха. В личном интерфейсе Рудольфа мгновенно подсветилась навигация станции. Рядом с коллегой зажглась иконка с именем, над головой появились рожки, когда‑то давно пририсованные Абелем ради мелкого хулиганства. Они помогали смотреть на физика чуть менее раздражённо.

– Рудик, ну, наконец‑то! Я уж думал, ты не прилетишь.

Абель молча кивнул коллеге, не протягивая руки. Он знал, что у прощелыги всегда были холодные и влажные, как мёртвые рыбы, ладони.

– Небось, весь извёлся? Скоро‑скоро! Уже начинаем. Пойдём‑пойдём, – Фирсов схватил его за локоть и потянул за собой в сторону командного отсека.

Они прошли в огромную лабораторию, усеянную экранами, голограммами и испещрённую множеством иконок интерфейса. По периметру напротив стен‑дисплеев сидели на высоких стульях люди в белых халатах. В центре над круглым столом сияла проекция станции. Рудольф почувствовал лёгкий укол паники, тревога всегда сжимала его внутренности, стоило оказаться в многолюдном месте. Прощелыга юркнул к центральной голограмме и хмыкнул:

– Опять косит, – и уже громче: – скорректируйте угол и запускайте.

На проекции из центрального цилиндра станции начал медленно выдвигаться ствол генератора экзотической материи. Абель зачарованно смотрел на голограмму, позабыв о толпе окружавших его людей.

– Что, отличный материал для лекции, а? – подмигнул ему Фирсов. – Ты же ещё не видел этой красоты вживую?

– Можно подумать, ты видел, – буркнул Рудольф.

Он бывал на станции несколько раз, но этот был первым во время запуска. Тоннелей не открывали уже десятки лет. Последнюю червоточину к системе Трапписта‑1 запустили, когда ему было девять лет.

– Да‑да, конечно, я тоже слишком молод, чтобы быть свидетелем. Но крайне хорошо знаком с процедурой, – хихикнул Фирсов. – К тому же слежу, чтобы не схлопнулись остальные.

Генератор на проекции остановился.

– Все системы в состоянии готовности, – отчитался кто‑то из толпы в белых халатах.

– Это хорошо, хорошо, – покивал прощелыга. – Давайте всё же запустим повторную диагностику, – его глазки бегали по проекции, то расширяясь, то прищуриваясь.

Абель отошёл от центрального стола и нашёл экран с данными о поддерживаемом в наведении тоннеле Эйнштейна‑Розена. В нижним левом углу сияла розовая рамочка с предупреждением об аномалии. Он приблизился и пробежался по данным. Действительно, всё было в порядке нормы. Откуда же этот эффект?