Синдром Линнея

Для торговли нужны специально подобранные комплекты одежды – так называемые сезонные коллекции. Без коллекционирования – никуда. И подобные упорядоченные списки есть в любой сфере деятельности. Но кто‑то равнодушен к классификациям и коллекциям, кто‑то – нет.

Так получилось, что Белла Ивановна всю жизнь коллекционировала праздничную женскую одежду. Сначала это происходило само собой, одежду ей дарили, какую‑то выдавали на работе – девушка демонстрировала наряды для трудящихся на модельном подиуме. Удачно вышла замуж и была в состоянии покупать себе любое праздничное и непраздничное облачение. В какой‑то момент поняла, что её всё глубже затягивает коллекционирование. Это процесс болезненный, но приносящий удовольствие. Она могла добыть любой нужный в коллекции предмет, заполняющий место, для него заранее предназначенное. Были образцы антикварные, хранящиеся в специальных музейных контейнерах, предотвращающих распад экспонатов от времени. Но время разрушает не только предметы, но и человека.

Кроме всего прочего, коллекционирование – просто опасное занятие. Однажды на кухне у Беллы всю ночь горел свет, он погас под утро; а через полчаса к дому тихо подъехала чёрная «Волга». Два человека в строгих костюмах поднялись на этаж. Что происходило – неизвестно, никого не вывели, ничего не вынесли из квартиры – этот факт могли подтвердить бдительные соседи. Жители дома потом ещё месяц возбуждённо переговаривались, опасливо оглядываясь, но вскоре всё забылось.

Это уже в новое время стали поговаривать, что коллекция – совсем не простая. И что до сих пор хранится в дубовом шкафу, за сейфовой дверью, длинное белое платье; то самое, в котором Фанни Каплан стреляла в Ленина. И зачем такое нужно иметь дома простому человеку. Дверь квартиры начали обходить.

В молодости Белла Ивановна была красавицей. Множество модных платьев, модельных туфель, семья, собака, автомобиль, муж. Вот наступили и прошли девяностые, сын пропал или умер. Мужа к тому времени не было уже давно. Пенсия маленькая, однако остались квартира и большая коллекция одежды. Новые коллекционеры просили продать, но это была её жизнь: голодала – и ничего не продала; не отдала, хотя угрожали отнять.

Ещё долго можно было наблюдать эту сухую и стройную старушку собирающей между мусорными контейнерами старую одежду, но не для продажи, нет, и не для носки. Она продолжала собирать коллекцию. Между дорогими экземплярами втискивалось выброшенное и подобранное.

На помойке старая одежда обычно лежит отдельно, в пакетах, не нужно залезать в контейнер, как это приходится делать собирателям бутылок, макулатуры и мелкого металлолома. Однако чаще всё достаётся дворникам.

Так получается, что летом обычно выкидывают зимнюю одежду. Но в России зима длинная, с зимним расстаются неохотно. А лето короткое, времени для поисков экспонатов мало. Поэтому пенсионерке летом практически ничего не доставалось. Но иногда всё‑таки выбрасывают:

 

варежки

горжетки

дублёнки

куртки

пальто

шарфы

шапки

шубы

 

Зимой выкидывают летнее. Зима длинная, есть время перебирать старую одежду, наконец‑то избавиться от того, что уже точно никогда не станешь носить. Зимой на помойке много летней одежды. Однако искать труднее, пакеты засыпает снегом, они вмерзают в лёд. Тёмными морозными утрами, чтобы не видели соседи, выбрасывают:

 

блузки

брюки

джемперы

жилеты

кардиганы

костюмы

платья

рубашки

юбки

 

Близких подруг у Беллы Ивановны никогда не было, бедность развела её со всеми старыми знакомыми, но под старость она подружилась со старушкой из соседнего подъезда, когда‑то начальником отдела кадров небольшого завода. Иногда гуляли, покупали по очереди в ларьке книги о здоровом образе жизни. Заряжали воду – ставили стаканчики на заговорённые портреты, вырезанные из тайных журналов. Помогает, ещё как помогает. Но потом в квартире совсем исчезло место для гостей – всё было забито одеждой с улицы. Да и сама подруга уже не очень радовалась такому знакомству. Перестала здороваться и взяла себе в новые подруги старушку из дома напротив.

И снова коллекционерше звонили неприятные личности, что‑то требовали. Это опять появились те самые, сумеречные тени из прошлой жизни. Один раз подожгли дверь квартиры, но, правда, тут же сами и потушили.

У Беллы Ивановны была кошка, она всю жизнь сидела дома, на улицу не выходила, поэтому умерла в двадцать шесть лет своей смертью от глубокой старости. Новую брать Белла не хотела – представляла, что будет с кошкой, когда хозяйка умрёт первой, жалела животное. Но вот как‑то под дверь подкинули котёнка, и старушка не смогла не впустить. Котёнок вырос в небольшую кошечку.

Сил становилось всё меньше, но всё больше одежды приносила она с улицы. Чем ближе к концу, чем безнадёжнее рушится мир вокруг, тем сильнее хочется собрать его заново.

В детстве подбирают лоскутки и щепочки из огромного окружающего пространства – мир ещё чужой, нужно его завоевать, устроить по‑своему. Соберёшь полную серию кукольных карточек, конфетные фантики всех возможных цветов – и вот они уже не разбросаны по магазинам, а лежат в маленькой секретной коробочке; вроде, создал нечто целое – часть мира твоя. Нужно переболеть этим в начале жизни, получить профилактическую прививку, потом болезнь может и не вернуться, останутся только настоящие взрослые занятия. Семья, работа, здоровый отдых.

Картина искажается за счет коммерческих коллекционеров; они понимают, что собирание предметов – дело выгодное, можно зарабатывать. Но синдром Линнея – это не про них. Имеет место ложный синдром Линнея, причём его начальная стадия – коллекционирование. Никому в здравом уме не придёт в голову для извлечения выгоды имитировать продвинутые стадии заболевания – составлять списки, или хуже того, что‑нибудь классифицировать, теряя драгоценное время, которое можно выгодно использовать для ясного и понятного – присвоения чужого имущества по общепринятым правилам.