Сказки для 21-й комнаты. Фантастические рассказы
Это длилось вечность.
Я забыл, как назывался мир, в котором нас обоих когда‑то необдуманно зачали и выносили, забыл, кто те люди, что вечно нам звонили по телефону, барабанили в дверь, что‑то орали. Мы с ней тогда крепко вцеплялись друг в друга, боясь потеряться, боясь, что они ворвутся к нам и отнимут друг от друга, порвут наше единое целое, оторвут её от меня, меня от неё…
Мы выбегали в магазины только по ночам, когда те из людей, что меньше всего на нас походили уже давно спали в своих кроватках. Супермаркеты, гипермаркеты, мёртвые женщины за прилавками, разлагающиеся тёмные пятна на горизонте… а мы шатались пьяными по улицам и пели песни, которые нам нашёптывали наши боги. Героин мы добывали там же, за углом, где всегда стоял приветливый парень и часами ждал нас, только нас. И мы любили его за это, и даже называли его Фидо!
Пакетики, ложечки, резиночки, примочки, газ, плита, вена и рука. Хлоп, щёлчок, со скрипом перетянуть, вдох‑пол, выдох‑потолок. Танго!
Но однажды я проснулся совершенно трезвым, и её со мною не было…
Люди сказали, что я всегда был один. Сказали, будто я один жался к холодным стенам по ночам, я один визжал по ночам во дворе, будто я не целовал её губы, пупок и глаза. Они лгали – я знал это, но не мог ничего исправить. Я едва не убил своё тело, пытаясь вернуться в вечность. Я знал: она заблудилась, заблудилась там одна, без меня и сейчас плачет одинокая, зовёт меня. А я рвался к ней, бутылка за бутылкой, какие‑то таблетки, порошок, мухоморы – я глотал все возможные ключики от врат бесконечности. Я почти попал туда, но пролетел несколько остановок, и меня едва откачали, а потом я снова сбежал туда. Я кричал, я звал её, я расспрашивал попутчиков и плакал, а меня лишь крепче привязывали. Потом я сдался, сдулся, сгнил.
Я вернулся в холодное пространство своей комнаты и повалился в самый страшный угол. По‑моему, я верил тогда, что углы на самом деле – порталы в какой‑то другой мир, но измерения так и не сомкнулись… Я плакал, я звал, а в ответ лишь слышал стук по батареям. Они издеваются надо мной! Они похитили её у меня, а теперь издеваются и дразнят, нарываются, чтобы я сошёл с петель и убил их всех за то, что они сделали – тогда бы им позволили спрятать меня ещё дальше от вечности.
Бутылка за бутылкой, укол за уколом, боль, кровь, рвота, но всё бесполёзно – я заблудился и не смог найти ту дальнюю станцию, на которой она ко мне подсела. Поезд ушёл, да здравствует поезд!
На обожженном месте волосы растут сильнее – так в моём обожженном и истоптанном сердце сильнее проросла любовь к моей Лилит. Единственная любовь на этой планете! И если вы думаете, что это всё я говорю в бреду, то это значит исключительно одно – вы ни хрена не вдуплили!
Но потом я понял, что в действительности она меня дурачила. Она высосала из моего нутра и черепа всё, что смогла и сбежала к другому. Я понял это когда увидел её блеск в чужих глазах одного из прохожих. Я взбесился. Я почти вырвал его глаза, но меня поймали и спрятали от вечности на две скоротечных недели. Глупцы! Что ваши недели по сравнению с вечностью!
Потом я видел её блеск ещё во множестве глазниц. Оказывается, она дарила себя всем подряд, и все они попадали в вечность, а я больше никак не мог. Я теперь – чёрная птица с подрезанными по самое сердце крыльями. Искатели ищут, эта их профессия, но никто не обязывает их действительно что‑то находить. Те из них, что искали вечность, находили её в водке, героине, смерти, там же их ждала и Лилит. Вот они молодцы: не какие‑то там возвышенные искатели, а самые что ни на есть приземлённые находители! А моя Лилит…
На самом деле Лилит и вечность – одно целое… Моя Лилит…! Моя! Она не приняла меня в себя. Осмотрела, испытала и не впустила… сплюнула.
Но это не повод, чтобы не искать её вновь. Я буду искать и найду, даже если ради этого мне придётся переступить через могилу. Найду! Ведь я же люблю её… А как иначе? Ведь истина в вине. А я всю жизнь искал истину.
Уфа
Зима 2009
Забытая история
Пишу совсем кратко, спешу – я боюсь забыть всё в любой момент. А я обязан это запомнить! Моя история должна сохраниться!
Так вот, дело было так: лет эдак десять назад ехал я по одной междугородней трассе. Не буду её называть – всё равно не помню. Проезжая остановку, я заметил боковым зрением девчонку, сжавшуюся от холода, всю слипшуюся под дождём, словно кусок жёваной газеты в качестве патрона от рогатки. Отчётливо помню, что удивился, как сильно дрожат её волосы на ветру, одежда вся колышется, как флаг США в би‑муви… Мокрая, обнимающая собственные плечи, дрожащая от холода… После всего этого тот жуткий холодный ветер представился мне каким‑то злым насильником, собиравшимся сотворить мерзкий блуд с невинной девочкой. Этот образ так сильно зацепил меня, что я невольно затормозил, чтобы спасти беззащитную девчушку. Уже когда заглох мотор, я понял, что слишком сильно окопался в своей фантазии… а останавливаться мне совсем не надо было… Наверное, я спешил – не помню. В зеркале я увидел, как она, бедная, повернула серую сахарную головку в мою сторону. Я совсем не хотел выходить в этот тёмный холод, проклинал себя за то, что остановился, но и уехать прочь постеснялся. Наверное, пару минут я так и просидел в машине. Потом я всё‑таки передёрнул рычаг скорости и подъехал к ней. А девочка всё стояла, как вкопанная. Я вышел из машины, махнул рукой, открыл рот, чтобы позвать, как вдруг всё вокруг заполонил яркий слепящий свет, а я упал назад. Упал и, видимо, сильно ударившись головой, потерял сознание…
Вдруг я очнулся и увидел несущиеся на меня автомобили. В моих руках был руль. Не сообразив сразу, я дёрнул руль в сторону и зацепил зад впереди нёсшегося грузовика. Хорошо так зацепил. Мой автомобиль тряхнуло, раздался чей‑то женский вопль сбоку, и мы все внезапно полетели в сторону. Машину крутануло по оси, и она с силой влетела в бочки с водой. Вода залила всё лобовое стёкло. А моё лицо залил пот. А какая‑то женщина справа от меня так и продолжала орать. Я обернулся и увидел рядом с собой блондинку лет тридцати, с парой явных пластических операций на лице и огромной грудью. Она смотрела вперёд, визжа, и махала руками перед лицом, словно хотела прогнать тысячу мошек. Не надо, наверное, говорить, как я был всему этому удивлён? Я был удивлён настолько, что, похоже, моя возможность удивляться превысила лимит и атрофировалась.
Я вылез из автомобиля и принялся шарить по карманам в поисках сигарет. Обратил внимание, что на мне совершенно другая одежда, зато те же ботинки. Сигарет не было.
– Есть курить? – спросил я у девушки, заглянув в окно. Не прерывая визгов, она меня послала матом.
Тогда я забрался внутрь, наверное, излишне грубо оттолкнул её и обыскал, впрочем, безрезультатно, бардачок. Вылез обратно и повалился без сил на асфальт, лёг морской звездой.
Через пару минут, успокоившись, из машины вылезла та девушка. Я лежал с закрытыми глазами, как вдруг почувствовал, как что‑то перекрыло солнце надо мной. Пришлось поднять веки. Надо мною стояла она и протягивала тоненькую, уже прикуренную дамскую сигарету. Я присел, затянулся и поблагодарил её.
