Сказки для 21-й комнаты. Фантастические рассказы
Мурашки шли по коже – что, если она говорит правду? Что, если это не сон наяву?
– Это не сон, папа.
Я стану богатым!
– И знаменитым!
– Ты говоришь: «мы принесём тебе заготовки и сценарии»… – размышлял я. – Значит, вы можете писать? А я вам тогда в принципе зачем?
– А как мы это издадим? Ты же сам говорил: неизданная книга – это не книга.
– Разумно. А почему раньше призраки ни к кому не приходили и не предлагали подобное?
– А откуда ты знаешь?
Я задумался: действительно, откуда я могу это знать?
– Папа, – взмолилась она. – Поверь мне, и помоги нам!
Я поверил, согласился и пообещал, что сделаю всё, что смогу.
Элизабет пришла на следующий день и принесла стопку бумаг. Я видел, как тяжело ей это давалось, как бумаги всё никак не хотели держаться в призрачных руках, норовя упасть прямо сквозь них на пол.
– Завтра принесу ещё, – сказала она. – И послезавтра, и послепослезавтра, и потом…
Прочитанное шокировало меня. А ведь сколько раз критики ругались, что у меня больная фантазия… Наивные.
А теперь в моих руках оказались листы искарябанные мертвецами. Какая форма! Какое содержание! Мёртвым явно хватает времени, чтобы исправлять все опечатки и неточности. А сколько страсти – так они хотят вспомнить, каково это – жить.
Я поклялся дочери, что перепишу, отредактирую и напечатаю всё это. Но главное – я поклялся сам себе, что не обману мёртвых. Я и так им всем обязан, а теперь и подавно!
Прошли годы. Кипы бумаг в моей квартире уже заняли целую комнату, пальцы всё чаще сводили судороги от безостановочного бряцанья по клавиатуре, а винчестер компьютера переполнился рассказами, повестями, романами.
Со временем всё обещанное мне сбылось. Я стал одним из самых читаемых авторов на планете, меня называют лучшим фантастом Америки, киностудии стоят в очереди на покупку прав ещё не написанных книг.
Я приобрёл себе домик в дремучих горах и жил там отшельником, как и положено мрачному и богатому писателю ужасов (литературные негры которого, к тому же, иногда гремят цепями и пованивают). Со своих высот я брезгливо отмахиваюсь от литературных премий и чураюсь высшего света – не только ради имиджа, естественно.
Тем временем дочь моя начала как будто расти и взрослеть. Я спросил Элизабет об этом. Она объяснила, что это дар ей за сделку со мной. Теперь она что чувствует, она даже может полноценно трогать предметы. Как же преобразилось её лицо, когда она говорила об этом! Ожило! Я видел радость в её глазах и ощутил тепло от рук, самое настоящее, живое человеческое тепло, когда она обняла меня сзади, глядя, как на экране компьютера появлялись строчка за строчкой очередного «призрачного» романа.
Прошли ещё несколько лет. Я всё так же законодатель жанра, икона, бог и мессия мистической литературы. Но я‑то знал, что я на самом деле никто, что за меня всё пишут призраки. А сам я ничего этого не заслужил. На обложках моё имя, но под ними меня самого нет. А мои старые книги, именно мои, с тех пор и не переиздавались даже…
Я захотел прекратить всё это. А то я сам уже как будто стал лишь призраком. Но Элизабет раз за разом убеждала меня продолжать. Ради мёртвых, ради неё.
Когда я откладывал работу, самого себя убеждая, что болен или заслужил перерыв, то ночами мне снились кошмары. Мёртвые в ночи шептали на ухо: «Напиши про нас!». А на утро весь мой пыльный пустой дом оказывался покрыт следами рук и ног.
– Это всё какая‑то злая шутка… – бормотал я, стуча по клавишам мозолистыми подушечками пальцев.
Моя дочь, моя красавица Элизабет, стояла надо мной, уже почти живая, но только почти. Она тоже оказалась в ловушке – чем ближе она приближалась к жизни, тем становилось понятней, что живой до конца ей точно не быть. Что толку от того, что ты можешь взять в руки яблоко, если никогда уже не испытаешь его вкус?
– Пиши, – мрачно повторяла она.
Однажды я решился и спросил её, можно ли написать и издать кое‑что своё? Всего одну книгу? Спустя годы раздумий мне пришёл в голову такой прекрасный сюжет, мой сюжет, никто такое не писал…
– Нет, – сказала она.
Я стал спрашивать Элизабет об этом при каждом её появлении, и однажды она закричала на меня:
– Ты думал, можно просто так беспокоить мёртвых?!
– А сейчас я разве не беспокою их души, печатая всё то, что ими написано?
– Ты врал про них! Ты врал про смерть, ты врал про жизнь, ты врал про муки и терзания! Все вы писатели – просто лжецы!
И тут я забеспокоился – действительно ли это моя дочь, или просто чудовище, посланное Адом, чтобы мучить меня?
– Я не хочу больше писать эти мёртвые книги о жизни! Я хочу писать живые книги о мёртвых! – проорал я и демонстративно снёс всё со стола.
Призрак исчез. Я забился в угол и ревел, уткнувшись лицом в ладони, боялся поднять взгляд – шарканье мёртвых ног заполонило дом. Я чувствовал смрадное мёртвое дыхание надо мной.
– Простите, – бормотал я. – Простите меня, я больше не буду. Я напишу про вас.
Но я соврал. Втихаря я напечатал и издал свою книгу – плоть от плоти мою, с моими муками, мыслями и терзаниями.
И они меня убили.
На моей могиле не написано «Любящий муж» или «Заботливый отец», там нацарапано только: «Мёртвый писатель». Надпись появилась не сразу – это очередная злая шутка от призраков.
Я мёртв уже несколько лет, и здесь, поверьте, не очень приятно. Я нашёл способ передать мою историю живым, и вот вы её читаете»
Молодой паренёк перестал стучать по клавиатуре.
– Стив, простите, я устал. Можно мы допишем эту главу завтра?
– Нет, Расти, пиши, давай, ещё много надо написать. Ты пока что написал очень мало, а надо ещё много написать. Ты станешь богатым, ты станешь знаменитым, Рассел, ты только пиши, не останавливайся, пиши, давай. Ты напишешь всё, что произошло со мной. Пиши‑пиши. Это только начало!
Уфа
Лето 2007
Двадцать сигарет
