Сказки для 21-й комнаты. Фантастические рассказы

Скорость стала невообразимой, Шэрон начала терять сознание и всё, что она успела увидеть напоследок – лежащий посреди пустоты лифт. Его двери открылись, внутри всё пространство занимала огромная петушиная голова, она кудахтнула и открыла огромный клыкастый, больше похожий на пасть зверя, клюв.

Шэрон, не понимая ещё, что сон кончился, вскочила с кровати и увидела свою дочь.

– Мама! Мама, смотри! – Деми протянула ей куклу. – Ко мне Бэзил приходил во сне… и отдал куклу.

 

***

 

Шэрон пила чай и с интересом рассматривала три картины, висевшие над кухонным столом – на одной была изображена кошка, на другой – летучая мышь, на третьей – петух.

– Откуда это у нас? – спросила она.

– Я принёс, – ответил Бэзил и поднялся из‑за стола. – Мне пора, дорогая, – он поцеловал Шэрон в щёку и пошёл в коридор.

– Папа, купи мне мороженое! – заверещала Деми и полезла на руки к Бэзилу.

– Обязательно, – он поцеловал и её, опустил на пол и, попрощавшись, вышел из апартаментов.

Чашка выпала из рук вздрогнувшей Шэрон и разбилась.

– Кто это?! – вскрикнула она и побежала к двери.

В коридоре было пусто. Шэрон выбежала на улицу, но не встретила никого, кроме домовладельца.

– Деми, – спрашивала она потом дочь, – Деми, дорогая, кто это был?

– Мама, что с тобой?! – удивилась дочь и продолжила пить чай.

– Деми! – мать схватила дочь за плечи и повернула к себе. – Деми! Ты слышишь меня?! Кто это был?!

– Мама… – дочь перепугалась и едва сдерживала слёзы. – Это же папа… мама, это наш папа…

Шэрон повалилась на пол, она тяжело дышала и трясла головой.

– Этого не может быть… этого не может быть… – она посмотрела на незнакомые картины над столом, те так и висели там.

Шэрон вскочила и сорвала со стен рамки и выбросила в окно.

– Мама! Мама, что ты делаешь?! – Шэрон оттолкнула дочь и выбежала из комнаты.

– Не может… что… что… что…? – повторяла она, как заведённая, забравшись с ногами на диван. – Что… что… что…?

Зазвонил телефон, и Шэрон, не соображая, взяла трубку. Там раздались короткие частые гудки, значит, кто‑то уже взял другую трубку. Шэрон резко сорвалась с дивана и побежала на кухню.

– Хорошо, папа, – Деми положила телефон и поскакала, успокоившаяся, к матери. – Мама, мама, это папа звонил. Он купил мороженое! Он купил… – Шэрон подхватила дочь на руки и взяла вновь зазвонивший телефон.

– Кто это?! Кто это? Алло…?

– В подвале… – услышала она. – Шэрон, дорогая, я в подвале… – раздались гудки, и Шэрон швырнула телефон в сторону.

– Мама! – взвизгнула дочь и попыталась выбраться, но Шэрон прижала её ещё сильнее.

Она подбежала с дочерью на руках к двери, посмотрела в глазок и заперлась на все замки.

– Но, мама…! Папа сказал спуститься, он даст мне мороженое…

– Это не твой папа, – Шэрон зашла в зал и прижалась к стене. – Это не твой папа, – она скатилась на пол.

– Но мама…!

– Закрой рот! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Твой отец умер! Ты не помнишь? Год назад…

– Нет! Нет! – дочь заплакала.

– Это незнакомец… это чужой… Деми… Деми, ты слышишь меня? Кто он? Кто это был? Как он попал сюда?! Как?!

Но дочь ничего не могла сказать ей, она ревела, и Шэрон пришлось успокоиться. Она обняла дочь и принялась гладить по волосам. Спустя некоторое время они обе пришли в себя, но так и продолжали лежать в углу в обнимку.

– Мама… – позвала дочь. – Мама, тебе плохо. Мама, я понимаю… я понимаю, что папа умер, но, мама, это же наш новый папа…

 

***

 

Неделю Шэрон просидела в квартире, как в крепости, и продержала там дочь. Но мирские заботы и тяготы давали о себе знать: звонили с работы, звонили подруги, всё ещё приходили знакомиться соседи, к Деми заходили одноклассницы, посланные учительницей, чтобы узнать, почему она не в школе. Постепенно произошедшее начало казаться Шэрон дурным сном, никогда с ней не происходившим наяву. И она отпустила дочь в школу, вышла вновь на работу, с которой её едва не уволили. Но сон, в котором она падала в пасть петуху, всё повторялся и повторялся, и однажды Шэрон решилась на серьёзные меры.

Отведя Деми в школу, она вернулась домой и, вытащив из тайника пистолет погибшего мужа, отправилась в подвал. Ржавая металлическая дверь оказалась незапертой. Шэрон прошла в тёмное помещение и прикрыла за собой скрипучую дверь. Тьма здесь оказалась непроглядной, и Шэрон освещала свой путь заранее приготовленным фонариком. Где‑то впереди в углу из пола сочился свет, и она двинулась туда, но под её ногами сразу же обвалился пол, и Шэрон упала куда‑то вниз…

– Вера, праведность которой не доказывают кровью, ничего не стоит, – услышала Шэрон.

Она пришла в себя и поднялась на ноги. Здесь было почти нечем дышать и ужасно воняло. В темноте Шэрон нащупала на полу фонарик и пистолет. Света фонарика не хватало в пыльном тумане, но Шэрон всё‑таки рассмотрела помещение в общих чертах. Старая кирпичная кладка, множество ходов вокруг, дохлые крысы, мусор и что‑то, отдалённо напоминающее кирпичную трубу, в самом центре. Но на колону это не походило. Послышался мощный удар, вся комната содрогнулась, и пыль посыпалась с потолка. Шэрон едва удержалась на ногах. Из кирпичной кладки перед ней как будто взрывом вышибло несколько кирпичей, и на свет фонаря показался иссохший человеческий труп.

От вони и страха Шэрон вырвало.

– Люди всегда приносили кровавые жертвы своим богам, – услышала она, но её тело всё ещё содрогалось в конвульсиях, выплёскивая наружу всё, что не переварил ещё желудок, и сил подняться у неё не было. – Богам, духам, всяким тварям… – Шэрон поднялась на ноги.

– Кто здесь!? – закричала она, размахивая перед собою пистолетом.

– Постепенно люди стали забывать прежние ритуалы и традиции, но было уже поздно…

Шэрон выхватила фонарём в темноте чью‑то тень, но та сразу же пропала, и голос раздался уже из‑за спины.

– Тогда человеческие жертвы начали постепенно сменяться животными… резали скот… но чаще кошек, летучих мышей и петухов… потом жертвы и вовсе стали символическими.