Скифский камень. Мифы и сказания

Повелитель смотрел на него спокойно, почему‑то не высказывал никакой благодарности за его подвиг, ничем его награждать явно не собирался. И тогда, решив, что царь его не понял, он снова начал рассказывать, что был ему голос, сон был, и он вспомнил обо всем на свете.

Как ни странно, на этот раз не оставил его царь, он просто решал, что же делать дальше, пытался понять, кто научил этого человека, кто послал его, действительно ли дьявольская сила терзает его бедную душу, или слуги воспользовались тем, что этому человеку легко внушить что угодно.

Для чего ему нужно было это понять?

Теперь он стал похож на своего бога, лик которого был ужасен и внушал страх и трепет всем, кто на него взирал.

Царь обернулся к Дану, к тем, кто стоял вокруг него. Они хранили молчание.

А он не мог понять, что и как там было, да и не узнает видно никогда.

Хотели ли они гибели сына? Он не мог этого сказать, но в одном не сомневался‑ если они причастны к трагедии, то расплатятся за все.

Они заплатят за безумие его жены. Она вбежала в его комнату с таким видом, в таком ужасном состоянии и завопила:

– Убийцы, вы убили моего сына и наследника, гореть вам всем в кострах до самых небес. Ведь он мальчик, он совсем ребенок, даже если он что‑то делал не так, все равно как вы могли с ним расправиться. Ненавижу вас и ваших богов, вы чудовища все

Она говорила и говорила еще что‑то, царь устало слушал и понимал, что не будет, никогда больше не будет мира между ними, да он и не хотел никакого мира. Но уверенность, что он поступил правильно не оставляла его.

Он приказал слугам и воинам ее связать и отправить в покои подальше:

– Глаз с нее не спускать. Головой отвечаете, если она вырвется, вздумает куда‑то убежать. Если кто‑то из чужаков услышит эти вопли, то худо будет.

Он не мог допустить, чтобы этот тип остался жив, ведь случись так, рано или поздно ему захочется и от него самого так же избавиться, и снова будут и голоса и сны, и прочая чушь.

Позволить такой вольности и слабости царь никак не мог.

 

Глава 19 Довести все до конца

 

Все замолчали, словно бы просветлел и палач, он взглянул на царя и пытался понять, почему его еще держат тут, даже не благодарят за то, что в мире творится.

Наши герои удивленно смотрели на царя, молчание его, ярость, странные метания были удивительны, ведь и Ника и Сиси были уверены, что он давно все для себя решил и теперь всем должен объяснить решение. Но что‑то мешало ему так поступить, что могло терзать его?

Переглядывались и те, кто вчера был в заговоре, они начали подозревать, что Дан их обманул, а возможно царь и вовсе не хотел этого убийства. Какой отец может желать смерти сына. Да и на лице его это было написано, они поеживались и понимали, боясь, что последует расправа, надеясь, что он не сможет узнать, кто же там был во всем виноват.

Но тот, кто излучал опасность, был мертв, бояться больше нечего и некого..

– Мне тоже приснился сон, – неожиданно заговорил царь, – Молоху нужна еще одна жертва, самого преданного и верного воина придется отдать ему, лучшей награды для тебя, Кит, я и придумать не могу, – обратился он к тому парню.

Все замерло, кто‑то тайно радовался, что жребий обошел его стороной, кто‑то мертвел от горя, понимая, что все слишком страшно и зыбко в этом мире, и если нынче он уцелел, то непонятно, что будет дальше.

– Ты выполнил то, что тебе было предназначено на земле, теперь послужи достойно нашему богу, – и что‑то наподобие язвительной улыбки появилось в уголках его губ.

Царь оставался владыкой в этом мире, и он должен был убрать того, кто так скверно поступил, и способен на другие предательства и злодеяния.

Быстрым и привычным жестом он велел схватить воина и тащить к кумиру. Многие из заговорщиков сжались от страха, обезумевший от страха палач мог начать говорить до того, пока его принесут в жертву, и тогда откроется то, что должно быть похоронено вместе с ним. Царь мудр, не мог он поступить по‑другому, не мог и не хотел.

№№№№№№

 

Но боялись они напрасно. Жрецы действовали стремительно, умело, уж они‑то делали все не в первый раз. Кроме нечеловеческого крика отчаяния ничего не было слышно. Но как же был страшен этот крик, от него содрогнулась земля, а не только души тех, кто оказался рядом.

Нож уже пронзил его сердце, этот дикий крик раздался в небесах и там же оборвался и исчез.

Палач пал к Молоху, выражение его рожи было искажено и стало значительно страшнее, чем прежде.

– Я думаю, что наш бог будет доволен происходящим.

От глаз царя не ускользнуло, как улыбнулись и облегченно вздохнули его приближенные, – значит, он не ошибся, они боялись того, что мог рассказать, принесенный в жертву. Они были в этом замешаны и причастны к случившемся. Ну что же, пусть живут пока, но так поступать они больше не станут.

Он встал и отправился в комнату, чтобы переодеться и побыть одному.

Царь с грустью думал, что в этом мире нет никого, кому бы он мог доверять. Надо было что‑то делать с обезумевшей от горя царицей. Она тоже оставалась опасной, но принести ее в жертву он никак не мог, это случилось бы, если бы погиб он сам, тогда ее тоже отправили бы в костер, но пока он был жив, не было никакого повода для такого жертвоприношения, придется быть особенно осторожным.

Нет, он остался совсем один, такова судьба любого властелина.

Тоскливо и пусто было на душе. Казалось, что все было зря, ничего он не добился и никогда не добьется больше, потому что его наследник мертв.

А ведь они больше боялись не Молоха, а его, но если на такое решились, то ничто их не остановит, так и будут убивать невинных, а потом приносить в жертву кого‑то одного и жить дальше, словно ничего не случилось.

Они чувствовали, что царь не признает никакой божьей воли, вершит их судьбы сам. Но ведь и прежде он никогда не почитал бога, даже не подошел к кумиру. Разве и на этот раз он не показал, что никого бога не чтит. Но от этой мысли становилось страшно, ведь к каждому из них он будет беспощаден, ничего не испугается.

Хотя такие преступления нельзя прощать. Но разве на его месте кто‑то поступил бы иначе? Сохранив жизнь предателю –царевичу он мог погубить свое царство и тогда сам Скиф обрушил бы на него свой гнев. А этого пережить он никак не мог, потому из двух зол выбрал меньшее

 

Глава 20 Похороны царевича