Скифский камень. Мифы и сказания

В это время к нему подходили дрожащие от ужаса слуги. Старший из них осмелился спросить, как они будут хоронить царевича.

– По царски, – отрезал Влдастелин, и взглянул он на слуг.

Они бросились исполнять приказание, в спешке стали убивать рабов, коней, готовить дорогую посуду и прочую утварь для того, чтобы положить в курган. Важно ничего не забыть из того, что может ему пригодиться, а то потом призраки замучают и сведут в костер.

Из сундуков достали лучшие одежды.

– Что это? – не выдержала Сиси, которая была зла на весь белый свет, – они хотят загладить свою вину, мерзкие убийцы. Конечно, мертвый царевич не страшен, чего его бояться.

Она снова дошла до Мефи.

– Раз ты с ними можешь общаться, ведь ты был с ними и говорил, я требую, чтобы ты сделал хоть что‑то, этот гад должен там лежать, – она указала на Дана, – я не знаю, как ты это сделаешь, но он должен быть там.

– Ты хочешь, чтобы царь меня растерзал потом? – притворно испугавшись, стал допытываться бес.

– Ничего этого не будет, и с тобой ничего не сделается, ты не хуже моего знаешь, – не унималась она, и толкнула его туда, откуда только силы взялись в таком хрупком теле.

– Ну что же, такой подарочек для них устроить можно, – решил бес и направился к царю, конечно, ничего он не боялся, это было даже забавно. И он должен потом похвастаться, что тоже лапу ко всему этому приложил.

Не успели все и глазом моргнуть, а он был уже рабом царя, правда, не из тех, кого можно было похоронить в кургане. Поймать и убить его слуги верные точно не могли, но он оставался рабом, хотя бы на глазах у остальных.

– О, мой царь, – твердил он, понятия не имея, как тут к царю нужно обращаться, – царевич там не обойдется без вашего первого советника. Я только что оттуда, обещал донести до вас эту весть.

Говорил он настойчиво, без всякой рабской покорности.

– О чем ты, раб, – удивленно спросил царь, – с каких это пор слуги давали советы своему властелину?

– А я был при умершем царевиче, он просил, чтобы отправили туда этого парня, – не моргнув глазом, произнес тот, так уверенно, что понял царь, что надо подчиниться, этот слуга ряженный, и что он потом сотворит, никому не известно. Но отомстит точно, тогда все жертвы окажутся напрасными.

Он быстро отдал приказ, чтобы и советника туда отправили.

Ничего не понимавший Дан стоял перед ним. Он‑то успел успокоить себя, убедился, что гроза миновала, как же такое могло произойти?

Они теперь взирали миг друг на друга, царь едва скрывал усмешку, и думал, что виновному никогда не удастся уйти от наказания, да и Дан понял, что тайное всегда становится явным. Кто‑то его выдал, и не стоит искать виновных среди людей, это был кто‑то из богов, противиться бесполезно.

– Я много раз убеждался в том, что ты хороший советник. Вот и теперь то же говорю, – заявил он.

– Я всегда рад служить тебе, царь, – отвечал тот, не понимая, награда или наказание за то последует.

 

Глава 21 Смерть всегда за спиной

 

Они испепеляли друг друга взглядами. Один из них уже принял решение, а второй пытался угадать, каким будет это решение. Но ничего не мог угадать, и был зол на весь остальной мир. И на себя самого тоже злился советник.

– Я понял, что ты нынче нужен не мне здесь, а сыну моему там, – наконец что‑то прояснил царь, смотрел он с таким вызовом, что спорить с ним было бесполезно, да и кто бы на такое отважился.

Но ведь он не собирался этого делать, еще недавно не собирался, так что же с ним произошло теперь, кто ему подсказал эту идею, бог или дьявол так рассердился на самого советника, что он должен умереть так внезапно? Хотя какая разница, кто, неужели случится неотвратимое?

Нет, умолять царя бесполезно, он придумает что‑то еще, будет только хуже и страшнее, оставалось подчиниться. Но ведь он не успел даже проститься с семьей, ничего не успел и уже не успеет.

Зло ли к нему возвращается, как он радовался, что старик мертв, но это ужасно, как все повернулось вдруг.

И черные тени из грядущего, далекого и недалекого грядущего наблюдали за тем, как настоящий бес, на которого они сами недавно ссылались. Теперь он замаскировался под слугу, и отдал распоряжение, чтобы царского советника готовили к жертвоприношению. А чего еще от такого можно было ждать?

Его должны были похоронить вместе с царевичем.

Дан не проронил больше ни звука, таким безнадежным ему тогда все казалось, что творилось вокруг. А может чувство собственного достоинства не давало ему вопить, да и ничего не мог он изменить. А потому помереть надо достойно. Он мучительно вспоминал историю про какого‑то царя, который понял, что не сможет победить, и потому строил пир. Самый шумный и веселый пир за мир до смерти. Но вот только как звали этого царя? Вспомнить он никак не мог, сколько не старался.

Бес был доволен совершенным. Мысли других предугадать было трудно, и только страх в глазах у заговорщиков, уверенных, что начались разоблачения, и все поплатятся за случившееся, не проходил, хотя про них все забыли. Вот так и твори добрые дела, и спасай этот странный мир.

– Наверное, так и совершается справедливость, – подумала Ника, когда кто‑то невидимый указывает на виновного, и тот вершит свой справедливый суд.

№№№№№№№№

 

А потом были пышные похороны. Даже прекрасную деву убили, столько тел закидали в курган, что даже страшно многим стало, казалось, что произошло какое‑то сражение, и надо было похоронить убитых. Но не было никакого сражения, враги не убивали всех этих скифов, просто покатись все само собой.

Если бы у царевича была жена, то и ее бы убили в тот самый миг, но парень не был женат, и кому‑то сохранил жизнь. Как должна была радоваться та, которая вчера еще мечтала стать его женой и примеряла в мечтах наряды царицы.

Ника немного поежилась, вот значит, откуда пошел такой странный и страшный обычай. Смерть царя была настоящим горем для всех, кто был с ним рядом. Смерть жены его и всех, кто мог понадобиться в другом мире должны были оказаться тут.

Вот и клялись позднее умереть в один день, и такой клятвы тогда никак не могли нарушить.

Надо будет узнать, не сбежала ли какая‑нибудь царица из дворца, как только узнала, что царь скончался

Сиси рыдала над царевичем, словно она была всю жизнь его возлюбленной. Или у них так положено было, и могли бросить в темницу того, кто рыдал не достаточно сильно?

Ника смотрела на все это торжественно и твердо. С такими песнями, с такими воями хоронят только самых близких и самых лучших.

А потом устраивают еще тризну с игрищами, странными песнями и воплями. Кажется, царь горевал неподдельно, он забыл обо всех угрозах, которые от него исходили, понимал, что сам виноват в том, что творилось., чувствовал, что в другом мире за все спросится.