Скифский камень. Мифы и сказания

После всего этого Ника записала еще одно стихотворение. Оно было понятно в этом мире и казалось диким и странным в ее собственном. Но пусть некоторые задумаются о том, что может быть с любимыми, какими суровыми были те обычаи

.Вдова

 

Меня ведут к костру, там тело мужа

И странный бред моих воспоминаний,

И кажется, весь мир сегодня сужен

До пламени, до взглядов, до признаний.

 

Едва ли мне хотелось оставаться

Средь родичей его в плену иллюзий,

Но и в огне так страшно растворяться,

И знать, что ничего уже не будет.

 

Никто меня вернуть назад не сможет,

Да и куда теперь мне возвращаться,

Огонь шипит, как старый кот тревожно,

И умножает все мои несчастья,

 

Еще взглянуть на солнце, замирая,

Пусть жизнь несется к новому пределу,

но я ее сегодня выбираю,

И до обычаев твоих о нет мне дела.

 

Костер погас, я вырвалась из плена,

Что ж, дорогой, счастливо оставаться.

Я просто жизнь люблю самозабвенно,

И знаю, рано с нею мне прощаться.

 

В чужой стране, в объятиях другого,

Мне снова будет это пламя сниться,

И буду возвращаться к казни снова,

И уходить, не в силах раствориться.

 

Мне вслед посмотрят боги обреченно,

Напомнят, что назад мне не вернуться,

Они смиренно говорят о чем‑то,

Чужие песни так протяжно льются.

 

Но я умру, не оттого, что с мужем,

Я не могу и не хочу прощаться,

Мне свет и воздух в этой жизни нужен,

И я достойна и любви и счастья.

 

А потом, у костра она рассказывала историю про другого царя, о нем вспоминал недавно Скиф, про царя Валтасара, устроившего последний пир, когда он понял, что проиграл и обречен. Наверняка и ей и царю подсказал эту историю бес, без него точно не обошлось. Но она почувствовала себя древней сказочницей, и никогда ничего подобного прежде не переживала, только теперь.

 

Глава 22 Последний пир

 

Закат был кровав в тот вечер. Об этом говорили все в Вавилоне. Страшно выли собаки. Люди прятались по домам. Сколько дурных снов приснилось, сколько пророчество было послано им. Это не могло быть случайностью. И в ужасе прятались они и пытались угадать и понять, что еще можно сделать, как им поступить дальше, но что тут придумаешь, если мир рушится. И только царь, он словно ничего не видел и не слышал. Он не хотел никого слушать.

Когда во дворце появился жрец, Валтасар усмехнулся. Он жестом приказал ему замолчать и указал на ту комнату, где их никто больше не мог увидеть и услышать.

Жрец упал перед ним, но он не собирался его поднимать. Он усмехнулся, пусть в таком положении попробует ему рассказать о том, зачем пришел.

– Ты скажешь мне по великому секрету то, что известно всем, – говорил царь, – и я должен одарить тебя за это?

– Спаси себя и свой мир, – едва слышно прошептал он.

– Ты так наивен и глуп, что полагаешь, будто Вавилон можно спасти? – подступил к нему царь.

Жрец хотел сказать о том, что ни его, ни его мира ничто уже не спасет, но промолчал, ему не хотелось умереть сейчас, ему не хотелось встретить смерть в темнице, пусть это случится завтра. Но каждый миг жизни – это великое счастье. Жаль, что он не понимал этого прежде, совсем не ценил жизни своей.

– Значит, мой мир можно спасти, – задумчиво говорил царь, расхаживая по комнате, – а если нет, то какой смысл тебе было являться сюда, глупец.

Ничего и на это не сказал несчастный. Он и сам не знал, какая сила его толкнула к обреченному царю, намного проще было бы остаться дома и ждать смертного часа. Но он все‑таки пошел. Возможно, взглянув в глаза царя, хотел понять, что тому известно, как спасти этот мир, и тогда и в его душе появится надежда, пусть призрачная, но все‑таки надежда.

– Встань, – рявкнул Валтасар, – если ты знаешь, что завтра мы погибнем, то есть ли смысл так унижаться? Разве в последний день свой ничтожной жизни ты не можешь оставаться свободным перед своим царем?

Как странно прозвучал этот горестный вопрос. Он и прежде знал, что их царь мог так повернуть все, что любого поставит в тупик, и получишь ты совсем не то, что ожидал, зачем пришел к нему. Ему нравилось так издеваться над людьми, особенно когда он видел их слабости.

Что было на это ответить, он просто хотел жить, в любом случае, в любом положении. Только теперь, когда персы стояли у ворот, он вдруг понял, как жизнь прекрасна, как она великолепна и как не хочется с ней расставаться.

– Они не оставляют пленных, – выдохнул он.– Мы должны покинуть город, пока еще есть возможность, о, мой царь.