Следы на песке…

Впервые позволяю себе мыслить с таким интересом к мужчине. Абрамов Евгений Александрович. Так и не спросила, сколько ему лет. Красивый он зараза. Как могла этого сразу не заметить? Как могла так испугаться? Они же эти глаза такие… Ни номера, ни адреса. А я точно хочу ещё его увидеть. Достаю телефон, вводя его имя в адресную строку. Черт, тут вся его биография. Все его награды, звания. Победы. Смотрю видео боев, вспоминая с какой лёгкостью, он раскидал тех парней. С какой мощью и рвением он стоит на ринге. Словно хозяин, но дело даже не в напыщенной самоуверенности, нет, он ей не раскидывается. Это энергия. Она так остро мной ощутима, знакома мне. Но все это близкое, притягивающее, спокойное, теплое в нем, больше неожиданно пугает. Почему мне так интересно, почему так хочется снова встретиться? Мне? Зачем?

Всю ночь ворочаюсь, зная, что завтра с огромной порцией получу от тренера и партнёра по танцам за сонный вид. Боже мне нельзя было идти в клуб. Но едва ли могу об этом сожалеть.

Все дни я сосредоточена на учёбе и тренировках. Пытаясь отгонять навязчивые мысли о зелёных глазах. Этого мне точно не нужно. Меня ждёт собственная победа. Я должна это сделать, потому что я могу, потому что я – лучшая! Лучше неё. Ужасно конечно всю жизнь жить пытаясь доказать что могу. Кому? Им? Оно им надо? В очередной раз опьяняю себя пустыми надеждами. Мне нужно. Мне самой, чтобы верить в себя, чтобы бороться с теми детскими глубокими травмами, «не так хороша, не умеешь, не сможешь, не для тебя, хуже, ты не Соня, куда тебе до этого». Я если сдамся, поверю в это, просто приму все что они говорили годами. Доказывать всему миру, а прежде всего себе теперь часть самой меня. «Я лучшая», – так буду твердить себе, себе и каждому.

Всматриваясь в окно на город, от чего‑то пристально изучаю афиши о боях. С силой отрезаю от себя все мысли, с размаху рву все, что мне мешает, погружаясь после школы в очередную тренировку. Это мой дом, моя стихия, здесь я – действительно я, настоящая, открытая. Открываю свою историю в танце всему миру. Страх, не справедливость, истинную силу, истинную боль. Но кто может ее прочесть? Ведь это всего лишь танец.

Прошлый раз мы с Егором, моим партнёром по спортивно‑бальным танцам далеко ушли от заветной победы, за черту десяти. Черта с два я ещё раз так проиграю. Знаю, без проигрышей не бывает побед, но сильно больно они мне даются.

– Да остановись на секунду, ты себя выматываешь, давай десять минут передохнем, – говорит Егор, повалившись спиной на пол.

На улице уже наступил вечер, но я не собиралась заканчивать. Стремление к победе порой меня ослепляло, не давая замечать собственное истощение.

– Десять минут, – отвечаю ему, повалившись рядом, – мы не можем в этот раз облажаться, – слишком строго внутри ругаю себя, но даю передых, слабину.

– Все было отлично, тебе ли не знать, как все устроено, кто был нашими конкурентами, – возмущенно выпаривает Егор.

– Знаю, но в этот раз мы будем первые. Я обязана, понимаешь?! – сжимаю кулаки, злясь, что не справилась.

Десять минут мы просто пялимся в потолок, а затем все по кругу.

– Пошли, поедим, ты хуже тренера все силы выбила, – возмущается Егор, когда мы уже выходим из школы танцев.

Устаиваемся за столиком в кафе, сделав заказ.

– А ты знаешь Евгения Абрамова? – спрашиваю друга. Мои глаза, вероятно, горят в этот момент неподдельным интересом.

Егор студент хореографического, вместе мы танцуем уже почти восемь лет, пройдя разные круги ада. Он для меня не просто партнёр, а друг. Я ему доверяю, как и Ирке, хотя она его не очень то и долюбливает и это взаимно. Странно конечно, но они едва ли могут находиться в одном помещении.

– А ты что другим спортом решила заинтересоваться? – ухмыляясь, всматривается в мои глаза Егор.

По его ответу понимаю, что он слышал о нем как о спортсмене.

– Просто спросила, – пожимаю плечами, выжидающе сканируя его лицо.

– Я как‑то был в столице, попали с отцом на его бой. Хорош, а тебе‑то чего? – задается вопросом друг.

– Ничего, просто видела недавно в клубе, – пью сок через трубочку, пытаясь не выпустить слова о своем восхищении, интересе.

А если Егор узнает, как впервые встретились, еще и после подмены Ирки, вообще голову мне снесет. Он на самом деле довольно строгий, дисциплинированный. Обо мне печется, слишком даже и его забота одно из главных ценностей для меня.

– Твоё рвение к победе и гулянки, у меня в голове не стыкуется очередной раз, – порицательно склоняет голову. Будто сам этим не занимается.

– Ой, все. Проехали… – фырчу на друга, – ты же меня бросить не собираешься? – тыкаю на фотографию его аккаунта в телефоне, где Егор в паре на занятиях с Ксенией. Сокурсница с хореографического.

– Даже не рассчитывай, – улыбается Егор, – окончишь школу, поступай к нам в этом году, тогда только с тобой и буду танцевать.

– Эх, вряд‑ли мне это светит. Для отца это так, увлечение, ты же знаешь. Бизнес, финансы, юриспруденция, что угодно, – с досадой фырчу искренне, не понимая, почему это вообще волнует родителей. Неужели рисовать настолько престижней танцев? Вздор…

– Думаю, если он увидит тебя в деле, точно передумает. Да ты имеешь разряды в каждом возрасте. Сейчас мы идём уверенно и нам не много нужно очков до следующего класса.

– Мне нужен Мастер. Я не брошу потом танцы, но я хочу с тобой этого достичь, а не когда я уеду. Ты же меня ждал, это из‑за меня мы топчемся на одном месте. А я уеду. Прости, но… – опускаю голову, поджав губы.

– Да знаю я, знаю. Надеюсь, мы не встретимся с тобой на одной площадке как соперники, – пытается пошутить Егор, разрядив обстановку.

– Боже, разве я смогу найти такого партнёра? Мы же вместе идеальны.

Уехать учиться в столицу, было давним решением. Не только моим конечно. Отец определённо отправит дочерей учиться в лучшие университеты страны. Но я хочу упорхнуть, отделиться уже наконец‑то от семьи, в которой итак не особо заметно моё присутствие. На расстоянии может, будет не так больно, а вдруг? А если они все‑таки будут скучать по мне? Боже мой, я бы сейчас все отдала за слова мамы – "Дочка я так скучаю, возвращайся скорее". Внутренне понимаю, это главные мотивы желаемого отъезда, как первый, но так же и второй.

Войдя домой уже ближе к ночи, тихонько крадусь в свою комнату. У папы в кабинете горит свет, и слышны голоса. Дверь приоткрыта. Сонька лежит на диване, расположившись головой на папиных коленях, прижимается к нему. Он гладит её по голове, отбросив все свои «велико‑важные» дела.

– Все у тебя будет Соня, не всегда все выходит сразу, ты ещё слишком мала. Мама твоя тоже не сразу стала знаменитой художницей. Для начала отучись. Моя любимая девочка, вот так. Всегда улыбайся, – сверкает ямочками на щеках в ответ своей любимице.

Смотрю на эту картину, а внутри кипит раскаленное масло. Никогда он так со мной не разговаривал, хоть я победила, хоть проиграла. Я чужая. Сейчас я это понимаю. Их любовь определило именно это. Своя и чужая.