Слон меча и магии
* * *
Они неслись сквозь лес, и ей казалось, что пальцы ног отчаянно цепляются за землю – только бы не упасть!
Лес хранил глубокое молчание. Клубились между верхушками елей тучи, нудно и тонко, на пределе слышимости, звенели комары. Первый весенний комариный сбор – скоро они поднимутся из папоротников и будут донимать всё живое.
– Стой!
Тропинка неуклюже вильнула. Охотник, бежавший впереди, резко остановился. Ирка чуть не налетела на него.
– Вот же сволочь!
Впереди, на мокрой грязи, отчётливо проступали гигантские трёхпалые следы, словно здесь топталась большая, неуклюжая птица. Через несколько шагов тропинка сужалась, терялась в тёмной лесной чаще.
Ирка прислушалась. Да, так и есть. Одноглазый залёг в засаду, поэтому лес такой тихий. Ни птица не вскрикнет, ни шмель не прожужжит. Только комарьё и звенит. Этим всегда всё по фигу.
– Он там!
Чаща впереди шевельнулась. Тёмная махина ели оказалась жирным, заросшим иголками боком. Медленно зажёгся посреди широкой приплюснутой морды глаз.
Ирка почувствовала, что холодеет. Ничто в лесу не укроется от такого глаза. Никому не спрятаться и от острого нюха – Лихо чует свою жертву и в физическом, и в тонком пространстве. Можно сказать, в обоих мирах сразу.
От страха Ирка схватила Охотника за руку – и тут же опомнилась, отшатнулась.
Сторож тупо разглядывал тропинку, заросли ежевики, намокшие кусты.
– Оно у вас слепое, что ли? – догадался Охотник.
Ирка кивнула. Осторожно они отступали, пока Лихо близоруко щурилось, втягивая своим чёрным рылом воздух.
– Всё… – прошептала Ирка. – Теперь не отвяжется.
– Бежим!
Они повернулись и снова побежали. Перешли на другую тропинку, предыдущую Ирка завязала смертельным узлом. Это могло остановить кого угодно – лешего, вурдалака, человека, – заставить плутать в лесу месяцами. Но она прекрасно знала: Одноглазого это не удержит. Не такое оно – Лихо, – чтобы вестись на её уловки. Ну, может, притормозит хотя бы на время?
Охотник помогал ей, разбрасывая по тропинке чеснок. «Хотя что ему чеснок? – приговаривал он. – Как мёртвому – припарка».
– Ты можешь заставить тропинку вывести нас к шоссе?
– Куда? – переспросила Ирка.
Охотник повторил. В его глазах пряталась жизнь, отражались яркими искорками весенние лучи солнца. Ирка могла бы помочь матери и Капе, могла бы добыть им еды – и тогда эти искорки потухли бы навсегда.
– У меня там машина. Если вырвемся, оно не догонит. Оно не может отходить далеко от гнезда.
– Машина? – тупо переспросила Ирка.
Она отступила на шаг. Нет, она не хочет уезжать! Это значит оставить лес, оставить родственников, всё знакомое и ставшее давно привычным.
Охотник посмотрел на неё, как на ненормальную.
– Я не понял. Ты хочешь жить? Или хочешь, чтобы оно тебя настигло?
Ирка закусила губу. А ведь он прав! Тухлый, противный вкус собственной крови отрезвил её. Моментально представились и тройные челюсти, и бездонный рот Одноглазого – прямо в брюхе. А уж это‑то брюхо способно переварить кого угодно!
Охотник нахмурился, отогнул рукав, посмотрел на часы.
– Нам надо к шоссе. У нас очень мало времени.
Ирка покорно склонилась над узкой, наверное, звериной тропкой. Та почему‑то плохо слушалась, брыкалась так, что постоянно выпадала из пальцев. Наконец её удалось принудить развернуться в сторону дороги.
– Скорее! – приказал Охотник. – Не отставай!
Они снова побежали. Путь оказался неожиданно длинным. Сначала тропинка отправила их к ручью, который вытекал из пруда, – пришлось спуститься в овраг. Там было грязно. Ирка промокла и извозилась, как хрюшка, окрапивилась и прокляла жирных, надоедливых комаров. А когда они всё‑таки выбрались из оврага, ожидая уже скорой победы – вот же пруд, значит, дальше шоссе! – перед ними снова непроходимой стеной встала густая лесная чаща.
– Что‑то тут не так, – нахмурился Охотник.
Он выглядел вымотанным, выжатым как лимон. На лбу его блестели крупные капли пота. Ирка заметила, что он то и дело посматривает на часы.
– Ага, – согласилась она. – Тропинка вела нас прямо к дороге, а теперь…
Охотник нахмурился, кивнул в лесной сумрак:
– А привела к нему.
Ирка посмотрела в лес, и в груди у неё всё оборвалось. Тьма впереди, опутанная ветвями, укрытая листьями, лениво шевельнулась.
Одноглазый!
До её слуха донеслось глухое ворчание. Охотник услышал его тоже.
– Назад!
Лихо надвигалось на них, будто грозовая туча, – набухало. Ирка подумала, что Сторож сильно разгневан – буквально на глазах он становился всё больше.
– Он тоже умеет управлять тропинками, – догадался Охотник. – Твоя мать ведь заключила с ним договор, так?
Ирка несмело кивнула.
Охотник прищурился. На его лицо легла густая, сумрачная тень.
– Одним из условий могла быть передача своих природных умений. Теперь ему даже не надо гоняться за нами. Любая тропинка, любая дорожка, весь этот лес, вся эта земля только тем и будут заниматься, что вести нас прямо к нему в лапы. Вы рехнулись, – добавил он, – если дали Лиху такую власть.
– Что же нам делать? – дрожа, спросила Ирка.
– Нужно к палатке. Давай за мной. Обратно – в темпе!
* * *
– Ищи!
