Смерть в саду

– Да! По правде говоря, я уже сбился со счёту. Всех теперь и не припомню. Кэти, Анна, была еще, кажется, Патрисия. Я называл ее просто Пэтти. Она всегда просила запоминать ее новое имя, но я никогда по‑настоящему и не старался – слишком часто, по‑моему, она их меняла. Вот поэтому‑то я не сразу сообразил, о ком шла речь, когда ты спросил меня о Мэри Блэквуд, – наконец объяснил Марвин. Он с немалым удовольствием выпустил изо рта табачный дым Эдварду прямо в лицо и посмотрел на него так дерзко, словно сумел обойти того в его же игре. – Знаешь, Нэнси любила выбирать себе имена и фамилии. Иногда она оставляла свое имя лишь частично, например, как в этот раз – Блэквуд. Звучит благородно, это уж точно. Была она разок и Блэкуотер. Но тогда у нее что‑то пошло не по плану…

– И что же пошло у нее не плану? Чем Мэри на самом деле занимается? – поинтересовался Эдвард. – Или, правильнее сказать, Нэнси? Для чего эти манипуляции с именами?

– Все было довольно просто: Нэнси прикидывалась сироткой и втиралась в доверие к богатым джентльменам. Короче говоря, разводила их на деньги. Моя кузина – девчонка симпатичная и весьма неглупая, учитывая её прошлое. Нэнси всегда умела подать себя, так сказать, под нужным соусом, проявить с нужной стороны, понимаешь? Ну, а лучше всего ей всегда удавалось заговаривать зубы простодушным дурочкам, падким на смазливых молодых девиц.

– Значит, твоя кузина называлась выдуманным именем и врала про себя и свою жизнь, чтобы вытянуть у обеспеченных господ деньги? Она их шантажировала?

– Бывало и так. Но чаще Нэнси просто жила в их домах: ела, спала, хорошо одевалась. Они ее содержали, а она скрашивала их унылые будни своей компанией. Это, конечно, при условии, что ей попадался какой‑нибудь одинокий старичок или потерявший надежду холостяк, или безутешный вдовец. Выбирай, кого хочешь. В худшем случае, Нэнси устраивалась на самую заурядную работу к какому‑нибудь наивному и непопулярному среди дам мужичку среднего возраста, с приличным таким багажом проблем в личной жизни и, разумеется, с увесистым кошельком. Ну, и…, – Марвин скорчил довольную рожу, – на «выходе» она умудрялась прихватить с собой что‑нибудь ценное…

– Получается, что Нэнси не только самозванка и иждивенка, но еще и воровка?

– Насколько я знаю, моя кузина поступала хитрее. Она проворачивала какие‑то сложные схемы, чтобы никто не смог поймать ее с поличным, а после ее ухода за ней бы не потянулась ненужная ниточка. Она не плохо разбирается в финансах и всяких там бумажных делах. Переводы, ставки или что‑то в этом роде. Я никогда ее не расспрашивал о деталях. Мне это не интересно. Голова варит не в ту сторону…

– Хочешь сказать, что Нэнси из раза в раз удавалось проворачивать свои аферы и никто так и не понял, что это ее рук дело? Никто ни разу не подал на нее заявление в полицию или не объявил ее в розыск?

– В том то и дело. Девчонка даст фору самому искусному мошеннику. Никто и думать бы не стал, что Нэнси может быть замешана. А, может, некоторые просто струсили и постыдились обращаться к фараонам. Какая‑то девица обводит вокруг пальца умудренных жизнью старцев, да так, что они в упор того не замечают. Да уж, сразу поползут слухи, люди будут задавать неудобные вопросы… – Марвин с гадкой ухмылкой закивал головой. – Да, моя Нэнси – настоящий профессионал. Она проделывала свои фокусы чисто и без свидетелей, и, понятное дело, брала по чуть‑чуть. Так, чтобы спохватились не сразу.

 

«То, о чём говорит этот подлец, имеет смысл, – размышлял тем временем Эдвард. – Но только не в случае с мистером Гудманом. Его нотариальная контора, очевидно, видала лучшие дни. Да и сам он ни богат, ни красив, ни знаменит. Вряд ли такой бедолага, как Эндрю Гудман, мог привлечь такую избирательную мошенницу, как Нэнси. Он, конечно же, легкая добыча и вообще просто мечта афериста. Но для чего конкретно он был ей нужен?»

– Изменилось ли поведение Нэнси в последние месяцы? – уточнил Эдвард. – Может быть, она вела себя странно или казалась немного взвинченной, нацеленной на нечто крупное?

– Ничего такого я не заметил. По крайней мере, в ней было не больше странностей, чем обычно.

– Её последней целью стал человек, совершенно не подходящий под описанный тобой типаж, – просто объяснил детектив. – Я не думаю, что это совпадение или недоразумение. Такие, как мисс Блэк, не тратят времени зря.

– Согласен. Я тоже слегка удивился, когда Нэнси устроилась в контору к этому тюфяку‑нотариусу. Помню, я тогда сказал ей: «Нэнс, ну взгляни на него – жалкий, потный, вечно причитающий старикан. Зачем он тебе сдался? Он гол как сокол. Что с него взять?»

– И что же она на это ответила?

– Нэнси сказала, что решила сделать паузу: видите ли, она подустала от постоянного бегства. Ей захотелось ненадолго осесть на одном месте, чтобы продумать свои дальнейшие планы. Она сказала, что этот толстяк ей хорошо платит, работка непыльная, и пока её всё устраивает.

– Тогда по какой причине твоя кузина вдруг так внезапно исчезла? О чём вы говорили с ней в тот вечер на заднем дворе нотариальной конторы? – Детектив внимательно посмотрел в лицо Марвина в надежде уловить признаки волнения или беспокойства. – Нэнси куда‑то собиралась, не так ли? И рассказала тебе о своих планах.

– Нет! Она ничегошеньки мне не сказала, – спокойно ответил Марвин.

Эдвард, безусловно, видел насквозь этого негодяя и знал, что тот водит его за нос. Он уже собирался пригрозить Марвину, вызвать у него испуг или волнение, чтобы затем как следует надавить на него и узнать наконец‑то всю правду. Но Марвин Джонс уже дошел до кондиции: несколько стаканов спиртного сделали своё дело, и его порядком развезло. Эдвард решил сменить тон и сыграть роль полицейского. Именно таких ребят подобные Джонсу боялись больше всего.

– В тот вечер ты видел Нэнси в последний раз, не правда ли?

– Да, это был последний раз. После я был слишком занят своими делами…

– Значит, твой с ней разговор на повышенных тонах остается единственной весомой уликой в деле о ее исчезновении. В Скотленд Ярде это примут к сведению. Тем более, есть надежный свидетель…

– Какой‑какой разговор? – вдруг резко оживился Марвин. Алкоголь на минуту ослабил свою хватку и в его взгляде что‑то прояснилось.

– Да, эта ваша встреча является достаточным основанием для того, чтобы ты стал главным подозреваемым.

– Подозреваемым в чем? – ужаснулся Джонс.

– Ну, знаешь… Молодая девушка ни с того, ни с сего пропадает, не оставляя работодателю, который ее очень ценит, ни записки, ни заявления об увольнении. Ты, дружок, ее единственный близкий человек. Только ты знаешь всю ее подноготную. Итак, Нэнси решает отойти от дел, а ты заявляешься к ней на работу и начинаешь скандалить, распускать руки…

– Я?! – поразился Марвин. – Да я бы никогда! Чтобы я распускал руки?! Я просто потряс её легонько за плечо. Напомнил, кто ей помог, когда она приехала сюда без гроша в кармане.

– Значит, все‑таки деньги…, – с ухмылкой подытожил Эдвард.

– Брось, парень! Что ты пытаешься на меня повесить? Убийство? Похищение? Ведь это просто бред!

– А по‑моему, вполне жизнеспособная теория.

– Послушай, – с серьезным выражением лица произнес Марвин. В его глазах наконец‑то отразился неподдельный страх за свою шкуру. – В тот вечер я пришел просить у Нэнси денег. Это правда. Я не раз брал у нее взаймы, но всегда все возвращал, – снова соврал мужчина, на что Эдвард недвусмысленно покачал головой. – Ладно‑ладно, я не всегда возвращал долги, но ее это вполне устраивало. Все‑таки у Нэнси водились деньги в больших количествах, чем у меня.