Смерть в саду

Внимательно выслушав весьма странный, но занятный рассказ своего нового клиента, детектив сделал простой вывод: в этом деле вопросов хоть отбавляй, а вот ответы теперь предстоит искать не пойми где и не пойми у кого. Сплошные загадки… И никакой конкретики. В первую очередь Эдварду предстояло разобраться в том, что из всего сказанного Гудманом было правдой, а что бедняга‑нотариус лишь вообразил, будучи оскорблённым в своих высоких чувствах.

– Надеюсь, эта информация будет вам хоть немного полезной, мистер Финч, – с некоторым облегчением в голосе сказал Эндрю. – Я ещё раз прошу у вас прощения за то, что не сразу сообщил вам об этом вопиющем случае. Безусловно, всё это может оказаться лишь глупым недоразумением… Я почти уверен, что этот жуткий тип – какой‑то бродяга или обнищавший родственник Мэри, приехавший из провинции, чтобы ее шантажировать. Он, разумеется, знает, что мисс Блэквуд – сирота, и за нее будет некому заступиться. Он каким‑то образом выяснил, где Мэри работает, и не постеснялся прийти сюда и требовать от нее денег или еще чего похуже… Мне даже страшно подумать!

– Всё может быть, – сдержанно согласился Эдвард. – Но давайте не будем торопиться с выводами. Я благодарю вас, мистер Гудман, за столь важную информацию. Я сообщу вам, как только мне что‑то станет известно, касательно обстоятельств исчезновения мисс Мэри Блэквуд. Всего вам хорошего!

Оставив нотариуса стоять в одиночестве посреди улицы, растерянного и смущенного, Эдвард погрузился в раздумья и, как и прежде, пешком отправился домой.

 

Глава 3

 

Контора частного сыска Эдварда Финча располагалась на первом этаже трёхэтажного дома по маленькой улочке Брун‑стрит, в десяти минутах ходьбы от Ливерпульской железнодорожной станции. В этом районе Лондона всегда было шумно и людно. Нескончаемые потоки пассажиров стекались к вокзалу по Ливерпуль‑Стрит, усеянной многочисленными киосками, закусочными и магазинами.

Эдвард вот уже как пару лет снимал однокомнатную квартиру этажом выше. Надо сказать, что это простое холостяцкое жилище вполне соответствовало его скромным требованиям. Соседа сверху, пожилого джентльмена – мистера Уильямса, Эд видел довольно редко. Он знал лишь то, что мужчина являлся отставным майором, прошедшим несколько войн. Мистер Уильямс был человеком скрытным и немногословным. При встрече он ограничивался парой дежурных фраз: «Доброе утро, мистер Финч!», «Погода нынче совсем испортилась, вы не находите?» «Кажется, завтра вновь пойдет дождь…» и т. п. Эдвард был крайне рад тому, что в этом доме он был лишен назойливого общества какой‑нибудь взбалмошной соседки, из числа тех, что вечно умудряются поймать вас на лестничной площадке, для того чтобы обсудить с вами последние слухи и сплетни. А порой им даже удается уговорить вас зайти на чашечку чая, после чего вы, поверье мне, уже никогда от них не отвертитесь. Финч знал об этом не понаслышке.

Когда не стало мистера Смита, бывшего владельца конторы и наставника Эдварда, тот получил все права на его бизнес. Дела и прежде оставляли желать лучшего, но теперь новые клиенты практически не появлялись. Редкие и случайные заработки помогали молодому сыщику оставаться на плаву, но развитию его предприятия они, увы, не способствовали. Денег всегда не хватало: Эдвард старался что‑то скопить, но пока не мог позволить себе даже сменить вывеску над входом в контору. Надпись на ней продолжала гласить: «Мистер Артур Смит. Частный сыск».

 

Этим утром Эдвард проснулся раньше обычного. Последние два дня выдались для него довольно непростыми. Расследование, которое поручил ему мистер Гудман, все еще не сдвинулось с мертвой точки. Все факты, предоставленные нотариусом, упорно расходились с действительностью. Детективу оставалось идти к разгадке этого дела «наощупь», опираясь на собственные догадки и немногие собранные им сведения.

Сразу после завтрака Эд спустился в кабинет, чтобы вновь просмотреть свои записи и «разложить по полочкам» всё, что он таки сумел разузнать за прошедшие два дня. Немного подкрепившись тостами с маслом и абрикосовым джемом, от направился в контору, прихватив с собой кофейник и пачку сигарет.

Большое окно напротив входа в кабинет пропускало довольно много света, что отчасти скрашивало слегка мрачную и унылую обстановку комнаты. Стены внутри были обшиты деревянными панелями тёмно‑синего оттенка, а вся мебель – рабочий стол, пара стульев, книжный шкаф, зеркало в старинной оправе и громоздкое кресло в викторианском стиле, выглядели немного потрепанными. Обстановка этой комнаты досталась Эдварду от мистера Смита вместе с самой конторой. Пожилой детектив при жизни не слишком обращал внимание на свой внешний вид. Он не был женат, и после пятидесяти пара лишних фунтов и внушительная лысина стали привычными его спутниками. Одевался он очень непритязательно – не считал нужным тратить свои деньги и время на гардероб. В какой‑то момент он и вовсе перестал замечать, что клиенты поглядывают на него как‑то брезгливо, порой даже с жалостью и снисхождением. Мистер Смит нередко принимал посетителей в своей конторе, но, тем не менее, не видел необходимости в том, чтобы немного освежить обстановку или тщательнее следить за порядком. Сейчас, когда Артура Смита не стало, Эдвард постарался очистить контору от бесполезного хлама – от папок с бумагами, старых записных книжек, пособий по различным методикам и советам частному детективу, часть из которых написал сам Смит. Эд оставил в комнате лишь самую необходимую мебель и некоторую канцелярию, которую сам использовал в работе. Сделавшись почти пустым, кабинет в своем роде осиротел без прежнего, довольно неряшливого хозяина. Эдвард не привнес в обстановку этой комнаты ничего, кроме антикварных настенных часов, подаренных ему отцом, а также миниатюрной репродукции французского художника, которую он сам купил на блошином рынке два года назад, поддавшись на уговоры болтушки‑продавщицы.

В эту самую минуту Финч внимательно изучал эту не слишком умело нарисованную картину и обдумывал свои дальнейшие действия. Закурив сигарету и налив себе чашку кофе, он принялся листать свои немногочисленные заметки. Достоверной информации о мисс Мэри Блэквуд Эдварду найти так и не удалось. Раз за разом проговаривая про себя рассказ нотариуса, детектив безуспешно пытался обнаружить в нем какую‑нибудь зацепку, нечто важное, что‑то, что он мог случайно упустить из виду.

Однако, наверняка Эдварду было ясно лишь одно: мистер Гудман всей душой верил в ту историю, что сам поведал детективу. Увы, мисс Блэквуд пришлась по душе бедняге‑нотариусу, вопреки ее очевидной лжи и притворству, которую тот изо всех сил старался не замечать. Он по‑прежнему воспринимал Мэри через призму своих восторженных чувств, и даже неприятный случай с подозрительным незнакомцем под окнами его конторы не разуверил этого простодушного и влюбленного мужчину в добродетели дамы его сердца.

Эдвард же, свободный от губительной для ума и тела привязанности, с легкостью подтвердил собственное предположение – всё, что наговорила Гудману его секретарша, оказалось чистейшим вымыслом. Мэри Блэквуд никогда не бывала в кафе на Клайд‑Стрит – по крайней мере, она точно не являлась их постоянной клиенткой. Никто из работников этого заведения не смог вспомнить девушку, похожую на Мэри. Управляющий с уверенностью заявил, что хорошо знает в лицо всех своих посетителей, особенно тех, кто наведывается в кафе каждые выходные.

В типографии, находящейся по «домашнему» адресу, указанному самой Мэри, также никогда и ничего не слышали о некой мисс Блэквуд. Фамилия и имя ее предполагаемой подруги нисколько не помогли Эдварду, и все расследование в конечном счете свелось к игре в угадайку.