Сны ветра

Друзья пьют вино с фруктами и шоколадом и болтают о всякой ерунде, как бывает почти всегда, когда они остаются вдвоем. После даже недолгой разлуки они чувствуют огромную потребность в общении друг с другом, поэтому каждая такая встреча для них является почти праздником. Фруктов еще много, а вот вино и шоколад заканчиваются быстро, но доктор это предусмотрел, и первую бутылку вина сменяет вторая, после чего он приводит Венеру в полный восторг, достав еще одну шоколадку из‑за ее спины.

– Теперь можно продолжить серьезный разговор, – говорит он, наполняя бокалы свежим вином. – Я про твой сон. Что тебя удивляет?

– Что мы сначала напились, а теперь заводим серьезный разговор, – смеясь, отвечает она.

– Это нормально! Что тебя в твоем сне не устраивает? Нам и не такое снилось.

Венера задумывается, вспоминая свои ощущения и странный осадок в душе, возникший при пробуждении.

– Что он запретил мне лазить по развалинам, например, – говорит она первое, что вспоминает.

– Это разумно с его стороны, я бы тоже запретил. Еще!

– Ты мне просто завидуешь! Ты никогда не испытаешь того, что чувствую я, когда нахожу что‑то интересное в каком‑нибудь заброшенном бункере или пещере!

– Меня не тянет к такому экстриму. Тем более во всяких старых домах, которые ты так любишь, могут обитать неупокоенные души. Они способны взаимодействовать с восприимчивыми людьми, как ты. Привяжется кто‑нибудь к тебе вот так, и будет сводить с ума, потом ты обратишься к немцу‑психотерапевту, который не увидит духа, меня не окажется рядом, и он с чистой совестью поставит тебе диагноз и пропишет галоперидол.

– За психиатров, которые видят духов! – тут же выдает тост Венера.

– Рассказывай еще! – требует Паршин после того, как они выпили «за психиатров».

– Он мне рану вылечил, а она наяву исчезла, – произносит Венера, чувствуя, что пьянеет все больше и больше.

– А вот это круто! Что тебя тут не устраивает? Наоборот было бы хуже, – подмигивает он ей.

– Ну, еще он предлагал мне умереть ради него, а я отказалась, – равнодушно говорит девушка.

– А вот это ты правильно сделала! Он же тебя так проверял! Мне тоже подобное снилось, но с пояснением. Так вот, если бы ты согласилась, ты бы уже никогда не проснулась, он бы уничтожил тебя. Потому что если бы ты согласилась, он бы решил, что ты фанатик! Что ты готова на любую его прихоть, а зачем ему это? Там нужны только лучшие – Венеры, способные думать своей головой! – улыбаясь, поясняет Паршин. – Что еще расскажешь?

– А‑а еще меня Святобор на шабаш пригласил, – хвастается она.

– Ну, съезди, может, познакомишься с колдуном или привезешь мне оттуда колдунью, – смеется Саша.

– Бабу Ягу, – кивнув, обещает ему девушка.

– Русалку.

– На уху.

– Ты ревнуешь меня к вымышленному персонажу? – Паршин смеется и делает глоток вина.

– Я никогда никого не ревную без причины!

– Конечно. Особенно, к русалкам.

– Ну, да, вообще‑то, я иногда перегибаю. Поедешь со мной, а то одной мне страшновато?

– Постараюсь. А что значит «Святобор»? Он борется со святостью или за святость?

– Или на святках! – Венера с хохотом заваливается на диван.

– О‑о‑о! Да с тебя уже хватит, – он обнимает моментально затихшую подругу и прижимает ее к себе. – Что со мной сделает твоя Цербер Генриховна, когда увидит, что я тебя так напоил?

– Она же не узнает, – тихо отвечает блондинка, заглянув ему в глаза. – Чайку попьем, и я протрезвею.

– Ты ведь еще не торопишься домой, я надеюсь?

– Нет.

– Вот и хорошо! А когда уйдешь… – Паршин вдруг ощущает какое‑то странное щемящее чувство, словно сердце, обвивая, сдавливает ледяная змея. – Главное, что бы ни случилось, не нервничай, и не оставайся надолго одна! Вера, у меня все‑таки плохое предчувствие. Может, останешься у меня? Мне как‑то боязно тебя отпускать.

– Все хорошо будет, ведь я уехала оттуда, – непринужденно улыбается она. – Саш тебе не о чем беспокоиться.

– Надеюсь, но если что, звони в любое время! – стараясь выглядеть веселым, говорит он.

– Договорились, – отвечает девушка.

Уже стемнело. Саша с Венерой теперь пьют крепкий чай. Слабая искра, вновь пробежавшая между ними, как напоминание о прошлой связи, гаснет без следа. Он провожает ее до остановки, где они и расстаются.

 

Глава 4

 

Вид вечерних улиц из окна маршрутного такси навевает мысли о чем‑то прекрасном и далеком. Лерснер размышляет над тем, что гармония присутствует во всем, надо всего лишь ее заметить. Выйдя на своей остановке, Венера сворачивает в темный двор четырнадцатиэтажного дома. В ее душе царит спокойствие и умиротворение. В таком настроении она входит в подъезд и, оказавшись у дверей лифта, нажимает на кнопку. Секунд через пятнадцать девушка тихим шепотом высказывает все, что думает о неработающих лифтах, и поднимается по лестнице. Мысли о гармонии в мире окончательно улетучиваются, когда на площадке четвертого этажа на ее пути возникает компания нетрезвых подростков. Ответив что‑то грубое на просьбу о сигарете, девушка продолжает свой путь. Вскоре она устало заходит в теткину квартиру и, захлопнув за собой дверь, прислоняется к ней спиной. Закрыв глаза, она несколько раз глубоко вздыхает.

– Венера! – окликает племянницу Марина Генриховна, как только та появляется в квартире. – Где ты была?

– Я уже пришла, – отвечает, совершенно не в тему, почти протрезвевшая девушка.

Марина Генриховна появляется в прихожей, держа в руке длинный мундштук с сигаретой.

– Ты что? Выпила? – с обычной надменностью спрашивает женщина, присмотревшись к поведению родственницы, которая стоит, словно прилипнув к двери. – Надеюсь, это Саша тебя напоил, а не Ленка. Но это уже твое дело, с кем пить. Я забыла вчера тебе сказать, я завтра еду на семинар для предпринимателей.

– На весь день? – немного взволнованно произносит Венера, которой совершенно не хотелось коротать время в одиночестве. Это не похоже на тревогу или страх, скорее она испытывает внутренний протест, но выразить его не осмеливается. Она давно уже не ребенок, чтобы ей требовалось постоянное внимание; она, приехав, сама вмешалась в ход дел Марины, и требовать от нее отмены ее же планов, было бы преступлением.

– На сутки. Выезжаю утром, следующим утром вернусь, – гордо отвечает Марина Генриховна.

– А почему так долго? – расстраивается девушка.

– Разве это долго? Тем более, семинар в Москве. Начинается утром, продлится весь день, а так как организатор любезно предоставляет гостиницу, я не собираюсь среди ночи никуда ехать, – сухо поясняет женщина и возвращается в комнату.

Кажется, впервые Венера расстраивается от того, что ей предстоит остаться одной. Она проходит в главную комнату, взяв портсигар Марины Генриховны, достает сигарету и закуривает.