Сводные

И когда я опускаюсь, он оглушительно хлопает дверцей. Папа был бы в ужасе, если бы услышал. Кай обходит машину и садится за руль.

– Папа знает, как ты водишь?

– Я отлично вожу, балеринка, не волнуйся.

– Перестань называть меня так. Это обидно.

– Как скажешь, сестренка.

Еще лучше.

– Послушай, Кай… Ты ведь прошел тогда отборочный, я слышала. А дальше что будет?

Вижу, как Кай стискивает руль, но при этом все его внимание сосредоточено на том, чтобы вырулить с парковочного места. Он молчит, и я продолжаю:

– Ты уже участвовал во втором туре?

– А зачем тебе знать правду? Чтобы отцу обо всем рассказать или к Морозову побежать?

– Я не собираюсь тебя сдавать! Разве ты этого еще не понял? – не хотела, но говорю с обидой.

– Понял. И спасибо тебе за это. Но объясни, зачем тебе знать правду?

– Просто… раз уж мы теперь родственники, я волнуюсь. А если я буду знать правду, смогу тебя прикрыть, например, если ты вдруг задержишься. А ты бы прикрыл меня, когда это понадобится.

– Прости, но вряд ли мне придется хоть раз врать Платону о том, где ты и чем занимаешься. У тебя есть какие‑то противозаконные планы? Или что‑нибудь разнузданное и запретное, о чем твоему отцу лучше не знать?

– Нет, – отвечаю слишком тихо. Щеки опять горят.

Кай бросает на меня мимолетный взгляд и снова переключается на дорогу.

– Ну да, откуда бы взяться таким планам? Ты же если не в театре, так на репетиции. Но твое хобби тоже может быть опасным: люди ломают ноги, рвут связки, но ты ведь продолжаешь танцевать. Так и я. Опасность меня не пугает.

– Балет не просто мое хобби! Это… смысл жизни. Это все, что у меня есть! А ты преступаешь закон ради чего? Адреналина? Скорости?

– А парни тебе какие нравятся?

– А как одно связано с другим? – теряюсь я.

– Ну как же. Раз балет так важен, может, тебе и нравятся только те, кто носят колготки и заправляют… кхм, свои причиндалы в ракушку перед выходом на сцену. И губы еще красят. Или я ошибаюсь, и твой Розенберг не выходит на сцену с подводкой?

Замираю на полувдохе, а сердце в груди делает па‑де‑де.

– Ты был на «Лебедином озере». Все‑таки был!

Кай поджимает губы, явно ругая самого себя за болтливость. Я торжествую ровно до того момента, как до меня доходит, что дорога, по которой мы сейчас едем, ведет явно не к дому.

– Да ладно? Опять? Куда ты меня везешь, Кай?

Кай криво улыбается.

– Расслабься, сестренка. Похищать тебя не входит в мои планы. Кровать‑то мне сегодня привезли, а вот матрас нет. Твой отец знает, что по дороге домой мы заедем в «Хофф».

Вдалеке и правда появляются яркие огни гипермаркета.

– Даже если мы его сейчас выберем, матрас тебе сегодня все равно не доставят.

– Ничего страшного. Гостей, которым обязательно нужен матрас, я сегодня не жду.

– Может, у тебя даже есть девушка, и ты даже ходишь на свидания, а я об этом ничего не знаю? – вырывается у меня раньше, чем я успеваю прикусить язык.

Кай заворачивает к парковке гипермаркета и занимает свободное место. Глушит мотор. С места никто из нас не сдвигается, и оба мы при этом смотрим только на яркие огни вывески через лобовое стекло, по которому с размеренным скрипом, как метроном, скользят дворники.

– Если у меня будет девушка, ты узнаешь о ней первая.

 

***

 

Пока мы плутаем по огромному мебельному гипермаркету, лавируем между диванами, обеденными столами в поисках отдела с кроватями, я очень радуюсь тому, что половина моего лица скрыта маской.

Не сдерживаясь, кусаю губы и почему‑то только и думаю о том, какой она может быть, девушка Кая, и как это будет, когда он приведет ее домой знакомить с родителями.

Лучше бы это случилось, когда я буду уже в Европе, но почему тогда он сказал, что я узнаю об этом первая? Может, не расслышал моих планов?

Раньше выпускного класса я не задумывалась о своих отношениях с парнями. И только постоянные вопросы в электронных письмах от Леи, которые она отправляла мне из Израиля, натолкнули на мысль, что бесполезно заводить отношения сейчас, если я не сделала этого раньше. Сколько мы будем вместе? Полгода? Восемь месяцев? Да и где мне найти парня, если все мое время занято или тренировками, или театром, в этом Кай прав. А никто из балетных мне не приглянулся…

Мы с Леей часто обсуждали парней. Ей с ними тоже не везло. Хотя она была немногим старше меня, у нее уже было несколько неудачных романов, и на ее примере я только убеждалась, что спешить совершенно некуда. Уверения Розенберга, что он обязательно женится на мне, бесили до невозможности. Я знала Якова с детства, ведь он был младшим братом моей Леи, которая сейчас заканчивала службу в Израильской армии.

Но раз мне не везло с парнями, это не означало, что отношения с девушками будут точно так же складываться и у Кая. И времени свободного у него было больше, и уезжать он никуда не собирался.

– Так ты учишься на программиста?

– Да, а что?

– А девушки у вас в группе есть?

Кай косо глянул на меня поверх маски.

– Сводничеством занялась?

– Просто любопытно.

– У нас в группе есть девушки.

– А они тебе не нравятся?

– Нет, просто сама ведь говорила, что не веришь в отношения на расстоянии.

– В каком смысле?

– Ну я на лекциях обычно не появляюсь.

– Но твоя мама уверена, что ты…

– Я знаю. Теперь и ты знаешь, а моей маме об этом лучше не знать.

Я едва поспеваю за ним, хоть и иду быстрым шагом. Но он делает один шаг, пока я – три.