Сводные поневоле

Сидя за столом в гордом одиночестве, без особого интереса наблюдала за тем, как туда‑сюда сновали люди. Кто‑то прилетал, кто‑то встречал.

Кто‑то искал подарки родственникам.

Я же словно была на обочине жизни – все проходило мимо меня.

А когда вспомнился один из наших отпусков – тогда еще была жива мама, стало и вовсе погано на душе. Потому что я в очередной раз почувствовала, как многого лишилась с ее уходом.

Тогда мы полетели на море в отпуск на целых две недели. Все вместе. Мы с Ником еще в аэропорту выпросили себе памятные сувениры – два самолетика. И свой по прилету я тут же разбила из‑за дурацкой двери в номере. Брат тогда долго успокаивал меня, а в конце отдал свой и пообещал, что никогда не позволит мне больше плакать.

Обещание свое он не сдержал…

Время тянулось, словно резиновое. Да и я никогда не любила ждать. Терпение – не мой конек. Хотелось включить телефон и созвониться с Ирэн – моей соседкой по комнате. Но я побоялась, что тут же позвонит Никас.

А я уже попрощалась с ним, запретив себе оглядываться. Хватит. Перед глазами застыла картинка, где он стоял со своей Катей, полностью игнорируя меня. Пусть так и остается.

В общем, я маялась ожиданием, медленно потягивала уже второй молочный коктейль и ждала. Отсчитывала минуты, когда, наконец, все останется позади, а я сделаю шаг навстречу новой жизни. Где не будет места тем, кто сделал меня несчастной.

Так что как только объявили посадку на мой рейс, я едва не бегом отправилась к стойке регистрации, вздохнув с облегчением. Да только радость моя была преждевременна…

Мне оставалось метров десять, как на пути, будто из ниоткуда, выросла пара рослых охранников, которая преградила мне путь.

– Ева, пройдемте, – вежливо попросил один из них.

– Вы меня с кем‑то перепутали, – мило улыбнулась я и попыталась сделать шаг назад, уже поняв, кто послал этих бугаев. Да только меня тут же взяли под руки и настойчиво повели в обратную сторону. – Отпустите! – закричала я, привлекая внимание.

– Будет лучше, если вы прекратите, – твердо произнес охранник справа. – Ваш брат будет очень недоволен, если придется улаживать скандал, а домой вы все равно  отправитесь.

– Да вы! Вы! – возмущенно запыхтела я, пытаясь освободиться из стальной хватки.

– Мы просто выполняем приказ.

На нас действительно стали оглядываться, но, посмотрев на охранников, я поняла, что силой тут не справиться. И сдалась.

Пока шли к машине, я судорожно прокручивала в голове варианты. Если нельзя победить в лоб, надо действовать хитрее. Но как? Охранники, может, и были недалекими, вряд ли отпустят меня куда‑то одну. А из туалета можно сбежать только в фильмах. Я, увы, не обладала суперспособностями, чтобы лазить по стенам или становиться невидимой.

– А мы можем заехать в магазин? – поинтересовалась я, когда мы отъехали от аэропорта довольно далеко.

– Не положено, – отрезал водитель.

– Но мне очень надо!

– Не положено.

– Тогда я пожалуюсь брату, что вы не дали мне зайти в аптеку и купить прокладки, – пригрозила я, уже предвкушая смущение мужчин.

– Не положено.

Я едва не выругалась в голос. Непробиваемые какие‑то попались. Как назло, толковых идей в голову не приходило.

– А можно остановиться подышать? – предприняла еще одну попытку.

– Зачем?

– Укачало меня, – пояснила, сделав несчастное лицо. Однако вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, водитель включил кондиционер на полную, и довольно скоро в салоне стало весьма прохладно.

– Лучше? – равнодушно поинтересовался тот.

– Вполне, – процедила сквозь зубы и отвернулась к окну, злясь на предусмотрительность охранников.

В общем, меня вернули обратно. Правда, привезли не к кладбищу, и даже не к ресторану, где был заказан зал для поминок, а домой.

Да не просто привезли, а еще и проводили до самых дверей. Словно под конвоем.

– Я и сама дорогу знаю, – попыталась воззвать к благоразумию я.

– Приказ вашего брата, – было мне ответом.

И едва я переступила порог, как тут же попала под тяжелый взгляд Никаса.

– Нагулялась? – процедил он сквозь зубы. И опять этот обжигающе холодный тон. Будто мало ему того, как он смотрел на меня, и нужно было добить окончательно.

– Отзови своих церберов, – потребовала я, стараясь игнорировать ту боль, что пульсировала внутри меня.

– Я, кажется, ясно выразился – ты остаешься здесь.

– А я уже говорила, что не согласна.

– Мне плевать! – рыкнул Никас. – Ты будешь делать то, что  скажу.

– С чего бы это? – взвилась я. – Ты мне кто? Родитель? Я – совершеннолетняя!

– Я твой опекун! И пока у меня есть это право – ты будешь послушно выполнять все, что я скажу.

– А если нет? Что тогда? Лишишь довольствия? – едко усмехнулась в ответ.

– Понадобится – лишу.

– Да, пожалуйста! Вы и так уже отобрали у меня все, что было!

– Ты – мелкая, избалованная дрянь, – жестко припечатал Никас. – Даже в такой день не могла перестать думать только о себе любимой?

Я лишь горько усмехнулась. Ну, конечно…

– Может, потому что, кроме меня, обо мне никто не думает?

– У тебя хватает наглости на такое? Ева, пора взрослеть. Ты всю жизнь жила на всем готовом, получала все, что хотела, и даже больше. Пришло время отвечать за все это.

Я едва не задохнулась от такого заявления.

– Получала все? Да ты… Ты бросил меня! Как и отец! Вы оба! – сама не заметила, как оказалась в опасной близости от брата и ткнула пальцем его в грудь. – Сплавили куда подальше, как ненужную вещь!

– Что ты несешь? Ты получила образование, о котором многие только мечтают. По‑твоему, так поступают с теми, кто не нужен? А может, тебе мало было того месячного содержания, которое отправлял тебе отец?

– Ты меня не слышишь, Ник. И не услышишь, – упавшим голосом произнесла я. Силы сражаться и отстаивать свою правду снова иссякли. Как и всегда рядом с ним. Почему‑то ему я не могла противостоять достаточно долго. Никогда не могла.