Тайная любовь моего мужа
Его шаги нагнали меня несколько метров спустя.
Ледяные пальцы – от холода ли, от страха ли – сжали мое запястье, потянули на себя, вынуждая обернуться.
В его глазах отчаяние смешалось с решимостью.
– Подожди, – выдохнул хрипло. – Я отвезу тебя домой.
Я приподняла брови в изумлении, усмехнулась…
– А кто сказал, что я еду сейчас домой?
Он озабоченно, сурово нахмурился.
– Значит, тем более отвезу. Не хочу, чтобы ты наделала глупостей…
Я стряхнула с себя его пальцы – с таким отвращением, будто меня касалось гадкое насекомое.
– Не многовато ли ты о себе вообразил, Львеночек? Ты не стоишь того, чтобы делать из‑за тебя глупости.
– Не называй меня так, – процедил он сквозь зубы.
– Ну уж как заслужил.
Муж только грозно зыркнул в ответ, и, не говоря больше ни слова, взял меня под локоть и потащил к своему джипу.
Я не сопротивлялась. Было уже плевать – на него, на его касания, на само его присутствие рядом. Поселившаяся внутри пустота служила мне и щитом, и мечом. Надежной защитой от совсем ненужных сейчас, губительных эмоций.
Проходя мимо подъезда, где Львеночек ворковал со своей подстилкой, я заметила, что она все еще стоит там, чего‑то ожидая. Не заметить ее было невозможно хотя бы потому, что у нее хватило дурости заорать на весь двор:
– Львеночеееек! А как же я?!
– Иди домой! – только и гаркнул он в ответ.
– Ну что же ты так со своей силиконовой долиной? – заметила я насмешливо. – Столько денег все‑таки вгрохано…
Он вновь посмотрел на меня нарочито сурово, но на глубине глаз, за всей этой старательно нагнетенной хмуростью, прятались уязвимость и неуверенность.
– Дома поговорим, – только и произнес в итоге.
Я же в ответ пожала плечами и просто села в машину. Поговорить нам и в самом деле было о чем, но вовсе не о том, о чем он сейчас наверняка думал.
Нет, я не стану спрашивать его о том, как долго это все продолжалось. Какая разница, изменял он мне месяц или год, если это все равно было? Если он отдавал ей свое время, деньги, себя самого, недодавая, тем самым, все это мне и детям?
Мы ехали молча. Я сразу же отвернулась к окну, абстрагировавшись от всего вокруг. Он, как я несколько раз замечала, напряженно сжимал обеими руками руль, но тоже не говорил ни слова…
Все так же, не издавая ни звука, мы поднялись на свой этаж и вошли в квартиру.
Удивительно, но дома все оказалось довольно тихо и спокойно, а все дети – целы и невредимы. Судя по вполне мирной картинке, которая предстала моим глазам, они даже не пытались убить друг друга…
Через приоткрытую дверь комнаты, которую делили между собой мальчики, виднелась спина Артура, склонившегося над столом и, видимо, покорно и самостоятельно делавшего домашнее задание.
Еще удивительнее было происходившее в зале: Кирилл помогал Оле построить из Лего замок для принцессы…
Едва завидев нас, старший сын мгновенно вскочил на ноги, словно его застали за чем‑то дурным.
– Дальше сама, – кинул Оле грубо и даже чуть пнул конструкцию, которую они собирали – совсем легонько, так, чтобы показать свое презрение, но при этом не разрушить все труды и не обидеть сестру.
Я ничего не сказала, хотя заметила все то, что он пытался утаить, демонстративно отгораживаясь от всех.
Он прекрасно справлялся с двумя младшими. Он их любил.
– Ну как вы тут? – поинтересовалась будничным тоном, снимая с себя куртку.
– Норм, – коротко откликнулся Кирилл.
– Голодные?
– Я пиццу заказал.
– Хорошо, – кивнула я.
Повернувшись к мужу, застывшему на пороге, я одним коротким жестом указала ему на кухню.
Он вошел за мной следом, притворил за собой дверь и сразу перешел к разговору…
– Кир, послушай, я понимаю, как это все выглядит…
Я подняла вверх руку, останавливая поток его слов и холодно отсекла:
– Неинтересно.
Он растерянно моргнул:
– Что?
– Мне неинтересны твои оправдания. Мне и так все ясно.
– Что ж, тогда…
Леша двинулся ко мне – сильный, мощный, угрожающий, как взбесившееся в шторм море…
Но я стояла перед ним несгибаемой, безразличной ко всему, скалой.
– Развод не дам, – проговорил он предупреждающим тоном.
Вздернув подбородок, чтобы видеть его глаза, я презрительно расхохоталась ему прямо в лицо.
– А развода и не будет, Львеночек.
Он потрясенно застыл.
Я добавила:
– Это было бы слишком легкое избавление и наказание для тебя. Нет, теперь мы будем попросту жить по новым правилам.
– Что это значит? – прохрипел он, словно предчувствуя, что я скажу дальше, но не в силах в это поверить.
– Это значит, что теперь у нас все поровну. И обязанности… и право на гулянки. И, так как ты свое уже нагулял, теперь моя очередь. Завтра забираешь детей из школы ты, а так же дальше развозишь их по кружкам. А я иду развлекаться. И мне глубоко плевать, какие там будут у тебя дела и какие сорвутся из‑за этого бабки – как выяснилось, нам с детьми плоды твоих трудов все равно не доставались в полной мере. Так что и дальше тянуть троих в одиночку я не собираюсь. Они такие же твои, как и мои. И ты точно так же за них отвечаешь.
Он качнул головой, словно оглушенный.
– Ты же это несерьезно…
– Я – серьезно. И не советую воспринимать это все, как шутку. Иначе твоя дочь, та самая дочурка, которую ты так умолял меня тебе подарить, останется в детском садике гадать: почему папочка за ней не приехал?
Леша сглотнул. Ошарашенный, ничего не понимающий, явно не ожидавший подобного напора вместо слез и истерик.
Я спокойным голосом добавила:
