Тайная любовь моего мужа
– Думаю, не стоит. Пойдем уже.
– Ну пойдем.
Мы вышли из ресторана, но на всем пути к термам я ощущала, будто меня провожал чей‑то взгляд…
Будто меня узнали.
Будто помнили.
Глава 12
– Папа, папа, вставай! Мы на утренник проспим!
Кто‑то скакал по нему со всей дури – так, что сотрясалась кровать. Он не без труда открыл глаза, с еще большим усилием сфокусировав их на беспрестанно двигающемся объекте…
– Какой еще утренник… – прохрипел, ощущая, что его сейчас с постели не поднимет просто ничто и никто на всем белом свете.
Поправочка. Ничто и никто, кроме его дочери.
И вот она уже тащит его за руку куда‑то, а он покорно, как марионетка, идет следом…
Кусок розовой ткани, лежащий на кресле в зале, мигом оживил его память. Точно, утренник!
Тот самый, для которого дочь потребовала костюм какой‑то там феи розовых островов или черт знает чего еще. Только вот сказала об этом так поздно, что по магазинам ехать было уже попросту бесполезно.
Как итог – он всю ночь шил ей этот дурацкий костюм! Ну как – шил? Скорее, просто пришивал куда‑то какие‑то части. Повезло еще, что, перевернув весь Олькин гардероб, они нашли там пышную розовую юбку и блестящие крылья. Остальное пришлось как‑то досочинять из других подручных материалов…
Иголку в руках он держать умел. Но делал последний раз это так давно, что за прошедшую ночь миллион раз исколол себе все пальцы и припомнил такие ругательства, которых даже никогда и не знал.
И бросить бы все это к черту, но он прекрасно знал, что ему в таком случае грозило. Дочь уже устроила накануне весьма показательный концерт, когда он предложил ей пойти на утренник без костюма. Она так выразительно и громогласно орала и рыдала, что он боялся, что на этот шум сбегутся все соседи…
До этого страшного момента он и не подозревал, что в его доме живет такой маленький и опасный монстр.
– Ну? – потребовала Оля неизвестно чего, когда дотащила его, сонного и ничего непонимающего, до кухни.
– Что – ну? – переспросил тупо.
– Пап, ну ты чего? Завтрак надо приготовить!
Он автоматически обернулся уже было к двери, чтобы позвать жену и потребовать завтрак, но вспомнил вдруг, что Кира уехала.
Уехала! Уехала без единого слова, просто бросив на него троих детей, с которыми он и знать не знал, что делать!
– Что ты хочешь? – спросил устало.
– Овсянку. С джемом. Малиновым. Три ложки. Не перепутай!
– Три ложки, – повторил, ощущая, что день только начался, а сил у него уже нет.
Кашу он в итоге худо‑бедно сварил, хотя она постоянно норовила убежать и по итогу он засрал этой овсянкой всю плиту.
Отмерив ровно три ложки джема, поставил перед дочерью тарелку.
Она недовольно поморщила нос.
– Я просила малиновый джем, а это абрикосовый.
Он сделал глубокий вдох, убрал из тарелки абрикосовый джем, положил туда малиновый…
Дочь снова состроила рожицу, полную отвращения.
– Нет. Эта каша уже грязная. Она в неправильном джеме!
– Но я же его убрал…
– Нет! Наложи новую кашу!
Ее голос уже начинал напоминать тот, которым она вчера требовала сшить ей костюм, поэтому от греха подальше Алексей взял новую тарелку, положил туда новую кашу и три ложки малинового, чтоб ему провалиться, джема.
Но на этом все отнюдь не закончилось.
– Где завтрак? – поинтересовался ввалившийся в кухню Кирилл.
– Вот. Каша, – мотнул головой в сторону плиты в ответ.
За это его огрели таким тяжелым взглядом, что возникло физическое ощущение, будто камень на плечи упал.
– Не жру я эти ваши каши, – грубо огрызнулся Кир. – Сколько можно повторять?
– Это мама в курсе. Не я.
– Ну еще бы, – усмехнулся старший в ответ.
– Что ты хочешь? – спросил терпеливо, хотя сам уже почти кипел.
Кирилл задумался на пару секунд, а затем в его глазах промелькнул странный мстительный огонек…
– Омлет. Из четырех яиц.
Леша молча принялся за дело. Попутно уронил и зря разбил два яйца, минут пять выковыривал попавшую в миску скорлупу, едва сдерживаясь от демонстрации вслух своего весьма пополнившегося за прошедшую в муках творчества ночь словарного запаса…
Когда омлет кое‑как все же был приготовлен, и сын принялся за еду, он спросил у него – максимально равнодушно, словно бы между прочим…
– А мама не сказала, куда уехала?
– Не‑а.
– А с кем?
– Не‑а.
– А хоть что‑то она вообще сказала?
– Что ей надо отдохнуть. А что, надоели мы тебе уже?
Сын прищурился, задавая вопрос, словно испытывал его на прочность. Не дожидаясь ответа, бросил злобно:
– Раз так – сбагрил бы бабке. И все дела.
Странно, но подобная мысль – позвать кого‑нибудь на помощь – Леше даже не пришла в голову. Словно подсознательно он понимал: дети – это его ответственность.
Артур появился в кухне, когда Кирилл и Оля уже доедали свои завтраки. К счастью, он покорно принялся за кашу, испачканную малиновым джемом, которую не стала есть дочь, и Алексей уже вздохнул было с облегчением…
Но тут ощутил на себе еще один, полный упрека, взгляд.
Обернувшись, увидел позади себя грустного, приунывшего Чаки – спаниеля, подаренного им детям на Новый год…
– Ну а тебе чего? – спросил обреченно, уже даже не удивляясь тому, что говорит с собакой.
– Пап, а ты точно адвокат? – встряла с вопросом дочь.
– В смысле? – оторопел он.
– Адвокаты обычно умные. Вот ты кушать хочешь каждый день?
