Тело с историей

– Не про искусство, а про интересное. Зубков, где медики?

Совершенно определенно сержант услышал в голосе старшего сто первое китайское предупреждение. Во всяком случае, на этот раз он, козырнув, припустился в горку.

Следователь снял с лежащего куртку:

– Ваша, господин полковник? Или побрезгуете?

– Глупости, – поморщился Гуров, облачаясь. Еще не хватало, хорошую куртку в расход.

– Обнаружили в таком натуральном виде, раздетым‑разутым?

– Именно. Сам я его не разоблачал, можете поверить.

– Угу… и рядом?

– Нет, никого.

Один из полицейских подал голос:

– Тут вот тапки. И кофта.

«Тапки? Какие тапки?»

Оказалось, что самые обыкновенные, пластиковые шлепки.

«Что с тобой сегодня, полковник? – отругал себя Гуров. – Ну как так‑то, не увидеть?»

С другой стороны, с чего он‑то должен смотреть. К тому же вещи порядком занесло снегом. Так они и жались сиротливо у чужого забора – бережно сложенная спортивная куртка «Рейма» и пара этих самых «тапок» с ближайшего рынка.

Сверху спускались сержант Зубков, врач и двое санитаров с носилками.

– Ну наконец‑то, – проворчал следователь, – за смертью только посылать.

– А мы, Степа, съезжать не стали. Знаем мы тутошние элитные дороги, – пояснил доктор, пожимая руки, и пояснил Гурову, как единственному лично незнакомому: – Мы еще прошлой зимой знаешь как сиживали. И чего только прямо в машине делать не приходилось. Тут и роды принимали, и реанимировали. Да и каталку – ну ее, на носилках вернее. Да. Колея уже, смотрю, глубокая, и не развернуться…

– То есть там и внизу нет разворота? – уточнил Гуров.

Врач усмехнулся:

– Есть аж сквозной проезд, на шоссе выходит, километрах в шести ближе к Москве. Только заперто на железный шлагбаум, на цепь да на кодовый замок. А код от замка сторож – чекист старый – каждую неделю меняет. Уж сколько ругались с ним – как об стенку горох. Вишь, чтобы чужие пробки не объезжали. Чего тут?

– Плохо тут, – встрял Зубков, – вот.

– У‑у‑у… мать честная.

– Эх, Миша, Миша, – подхватил санитар номер один.

– Да‑а‑а‑а, – подтвердил номер два.

Как‑то это уже начинало раздражать. Что они, в самом деле? Точно помер некто для всего мира родной и знакомый.

– Вы его нашли? – Врач выслушал Гурова вполуха, качая головой, быстро осматривая тело. – Жаль, жаль. До слез. Хороший человек был, только‑только в себя приходить начал. Так, ну что, по ходу, ребро, да не одно. А это… что это за?.. Похоже на итоги потасовки, но какой‑то несерьезной…

На белой восковой скуле проступал кровоподтек.

– Ну допустим… чего это он такой исполосованный? Посветите.

Быстро обследовал царапины на спине, боках и животе.

– Свежие, – доктор взял гибкую еще руку, осмотрел вены, длинные пальцы с куцыми ногтями, – чисто… ага. Вот это, на спине, это пикантное, от маникюра. Эти, остальные, попроще, – он провел пальцем по открывшемуся дорожному щебню, – оттаяло…

Не церемонясь – не перед кем и ни к чему, – приспустил на погибшем штаны:

– Ага, тут исколото все. И вот еще один кровоподтек, скорее всего, от удара. Так, и он же лежал как есть, неглиже? И босой?

Его заверили, что так и есть.

– Что предварительно скажете? – спросил следователь. – Сам замерз?

– Да, конечно, что ж еще‑то. Все ж таки не девка же красная у общаги гастарбайтеров, подозревать насилие нет оснований. Голый, пятна розовые – чего тут придумывать. Сорвался, напился, рванул куда‑то на мороз. Все. Печально, конечно, – вздохнул он, – печально. Степа, приступаем?

Следователь кивнул, они принялись за работу, констатируя, что личность установлена в результате показаний свидетелей, а равно и:

«…осмотр проводится в ночное время, при искусственном, недостаточном освещении.

Труп расположен поперек проезжей части улицы Овражной, головой в сторону Канатного оврага, в лежачем положении, лицом вниз, лбом упираясь в землю (см. схему).

…левая рука согнута, ладонь под животом, правая рука вытянута вперед. На руке, от запястья до предплечья, имеется татуировка – колючая проволока, тачанка, знак анархии, надпись «Воля або смерть» (см. фото).

…черные штаны плотной ткани, шесть карманов, с биркой «Военторг»… остальная одежда, обувь, носки отсутствуют.

…кожные покровы синюшные, местами имеются кровоподтеки и царапины. На расстоянии сорока семи сантиметров от ног обнаружены черно‑красная куртка спортивная фирмы «Рейма», шлепанцы домашние, размер сорок пять.

Язык в полости рта, глаза закрыты, с левой стороны на скуле имеется кровоподтек. Следы крови обнаружены в левой ноздре.

На верхних сторонах обеих ягодиц – множественные следы, предположительно от инъекций. С левой стороны спины, на ребрах и подреберной области – обширное подкожное кровоизлияние».

Быстро и толково завершив осмотр и описание, врач дал команду забирать. Не без почтения, даже торжественно, уложив тело на носилки и прикрыв простыней, медики отправились обратно к шоссе, покорять снежную вершину.

– Ну а мы в дом, – распорядился следователь Степа.

– Если позволите, я с вами, – подал голос Лев Иванович, – там документы супруги.

– Вы имеете в виду – ее документы?

– Не ее, но для нее.

– Это понятно. Но как же я вам их отдам‑то, с места… – начал было Степа, но тут снова вклинился сержант Зубков. Молодой человек отличался не только острым слухом и беспардонностью, но и любовью к искусству и потому совершенно определенно разглядел, кто там куксится в полковничьей машине.

– А я могу отксерить в отделении – и копию выдадим.

– В целом не возражаю, – подумав, разрешил следак, – но все‑таки, для общего развития: что за документы?

– Ничего сверхсекретного, сценарий новой постановки, – небрежно пояснил Гуров, прикидывая, на какую пачку бумаги сейчас выставит отделение.