Тени Обратной Стороны. Часть 1. Заблудший путник

– Вы ведь понимаете, что она оговорила себя? Она совсем старая. Видите, как у неё руки трясутся? Она бы не смогла… – но Вальтер только глупо моргал и помалкивал. – Шаан?

– Простите, – виновато улыбнулся тот. – Здесь нет моей юрисдикции. Я могу вести расследование лишь с одобрения властей.

– Всё понятно.

Стали собираться в дорогу. Крестьяне, перетрусив после случившегося, готовы были в каждом видеть скрытого Пробуждённого и очень хотели, чтобы кто‑нибудь всех проверил. Сунулись к инквизитору – тот весьма научно пояснил, что его инструменты способны распознать Пробуждённого лишь незадолго до приступа. Крестьяне поняли так, что кто‑то из них точно Пробуждённый, но Шаан не знает, кто, и перепугались ещё больше. Тогда пошли к Вальтеру. Он сперва попробовал прикрикнуть на них, чтобы не суетились попусту, а когда это не помогло, небрежно бросил:

– Слушайте, если до Толимара вы ещё раз попадёте в такую передрягу, то это значит, что Светлый Владыка очень, ну просто очень вас не любит. И тогда вам лучше не злить его и по‑хорошему отправиться на тот свет.

Полюбовавшись на их изумлённые лица, Вальтер хохотнул, объявил всё сказанное шуткой и призвал на помощь Фродвина. Тот сразу понял, что от него требуется: повытаскивал каких‑то шариков, коробок, склянок, устроил с ними целое представление и объявил в итоге, что среди почтенной публики нет никого подозрительного. Крестьяне чуть фестиваль не устроили по этому поводу, а мастеру собрали небольшое подношение. Под нажимом Этельфледы тот прилюдно пообещал, что раздаст всё бедным.

Вальтер тоже тихонько поблагодарил чернокнижника, запрыгнул в седло и повёл всех прочь от места побоища. Заглянувшее сквозь щёлочку в облаках солнце играло на его шлеме – чем не ангел.

 

***

 

Дорога до следующего пристанища выдалась неспокойной. Караван и раньше нельзя было назвать весёлой и беззаботной процессией; теперь же он казался вереницей душ, ведомых ангелом смерти: повсюду всхлипы и сдавленные рыдания, все поминутно оглядывались, косились в сторону холмов, одновременно страшась и с какой‑то мрачной сладостью ожидая узреть на зелёных склонах тёмную погибельную стаю. Кто‑то молился, и без конца повторяющиеся строфы у Айдана уже отдавались уколами в затылке. Столь навязчивы были опасения, что за орков принимали стадо коров, редколесье, и даже в блажном страннике, проковылявшем навстречу со своею убогой котомкой, кто‑то увидел разведчика зеленокожих и поднял страшную панику. Не добавлял спокойствия и вид поредевшей цепочки охранников, причём из оставшихся один бережно баюкал раздробленную руку, а другого ранили в живот, и теперь он был настолько плох, что даже на лошади не мог ехать и пристроился у крестьян на телеге. Фродвин ему наложил повязку с какими‑то травами и порошками – даже вопреки обыкновению бесплатно – однако сам же предупредил, что, если только благосклонная судьба не пошлёт им чародея‑целителя, жить парню до следующего утра, не больше. Шаан и тот забросил свою обычную улыбку, хмурился и что‑то бормотал про себя.

Айдан, хоть и понимал, что только мешался бы на поле боя, не мог себе простить эпизода с телегой. Он вспоминал истории о священниках, которые громогласными воззваниями пробуждали в бойцах отвагу и решительность, и сетовал, что даже не попробовал – пусть жалко, неумело – а сразу полез в укрытие. Он снова и снова переживал позорные мгновения, в тигле презрения к себе выплавив обещание больше не показывать перед Этельфледой слабости, не пресмыкаться перед судьбой и превратиться в кого‑нибудь заслуживающего уважения, пусть даже и зловещего, как Дейермер. Проговорив про себя эти слова, он сам же горько рассмеялся над ними и снова раскис. Не помог даже её запах, нахлынувший вдруг пряной волной. Оказавшись рядом, она промолвила:

– Почему бы тебе не купить волшебную палочку? Для монаха, может быть, не самое подходящее оружие, но в Северной Марке никто слова не скажет, и она будет в самый раз, если тебя не учили драться. В Толимаре их точно продают – хочешь, помогу выбрать?

Айдан так растерялся, что даже не сразу крикнул ей «Спасибо!» Она успела отъехать, и одинокий возглас прокатился по дороге, как неосторожный кашель в тишине храма. Её телохранитель, обернувшись, метнул в монашка насмешливый взгляд.

От мрачных мыслей Айдана немного отвлёк чернокнижник – почему‑то ему нравилось именно так думать о Фродвине, хотя он вряд ли в самом деле был колдуном.

– Я вот кумекаю, – сообщил он катившему рядом Шаану, – что, хоть мы и страху натерпелись, а набег всё ж таки подозрительный. И клыкастеньких чуть, и все на своих двоих почему‑то. Вот то ли дело, когда на вас скачет орк верхом на свирепом волке! – эта мысль его приводила в подлинный восторг: в глазах что‑то вспыхивало, а жёлтые с чёрным зубы так и просились наружу, он и сам в такие мгновения здорово напоминал переодетого орка.

Айдан почти спросил у Фродвина, видел ли он сам хоть одного волчьего всадника. Эти были излюбленными героями рыцарских баек: ни один рассказ о рейде за Ведер не обходился без них. Но в Ланцигских хрониках о волках упоминали только потому, что этого требовал барон, который неизменно твердил, что и сам убил нескольких: мастер Бернхард считал рыцарей бессовестными выдумщиками, которым мало сказок о рыцаре, одолевающем в одиночку шестерых клыкачей – вот они и сочинили каких‑то дурацких волков. В этом мнении старика укрепляло то, что возвращавшиеся с ожерельями из клыков бойцы ни разу не притащили с собой шкуры зверя, способного выдержать вес взрослого орка, и даже пара голов, украшавших коридоры баронского замка, несомненно принадлежала самым обычным северным волкам, хоть и довольно крупным. Но, конечно же, эти сомнения нельзя было озвучивать при рыцарях.

– Слушайте, – бросил оказавшийся поблизости Вальтер, – не надо попусту трепаться о зеленокожих. Только Владыку гневить. И вообще, не хватало нам ещё этих… – он не закончил фразу и вместо этого стал невнятно бурчать себе в усы.

– Вас что‑то беспокоит? – поинтересовался у него Шаан.

– Беспокоит? Нет, – но после недолгого молчания: – Да так, мелочь. Надо было бросить в погребальный костёр…

Он снова не договорил, но Айдан понял, о чём была речь: на севере считалось, что после битвы, в которой кто‑нибудь погиб, следует кинуть в костёр добрый меч или хотя бы кинжал, обагрённый вражеской кровью – древний ритуал, который всё пыталась извести церковь, но за который крепко держались воители: ведь оружие будет для Светлого Владыки свидетельством того, что несчастные пали в бою и потому не успели очистить души молитвами.

– Как бы нам теперь, – буркнул Вальтер, – не схлопотать от покойников.

– Суеверия от Падшего, – твёрдо заявил ему Виллем.

– Что же делать, если они работают?

– Неужели сегодняшний день вас ничему не научил?

– А чему должен был? Что пробуждённых надо убивать?

– Вы помните, как это было? – Виллему и не было дела до того, что ответит рыцарь. – Отчаяние, ужас – как будто Владыка оставил нас, бросил во Тьму вечную.

– Не по себе было, это точно.

– Сегодня мы побывали в аду. Неужели вы не чувствуете, как обновилась ваша вера? Неужели сейчас, когда вы увидели, что вас может ждать, вы не захотели спасись, умолить Владыку избавить от этой участи?