Тени скрытого города. Книга вторая. Башня

– Подожди!

Полина скрылась за белыми двойными дверями и вернулась с листом в клетку и ручкой. В качестве опоры под лист протянула книгу Лазарева.

– Записывай! «Цель моих знакомств – встретить мужчину, с которым я буду счастлива и который станет моим мужем». С достижением этой цели у тебя пока проблемы, поэтому твоя гордыня, будто ты прекрасно справляешься с заданием, неуместна.

– Вы не говорили, что это цель задания! Это моя личная цель! Задание тут не при чём. А вы говорили просто знакомиться! Вроде даже не обязательно среди вашего списка окажется мой избранник, может, он другим способом найдётся. Точно помню ваши слова!

Тане хотелось зажать себе рот, потому что слишком много и бессмысленно спорила и этот спор буквально опустошал внутренности. Ясно как дважды два: Полина несправедлива, и несправедливость вопиющая! Она додумывает то, чего не было, а Таня своей памяти доверяет: не совсем же дырявая у Тани голова! «Вот сию минуту встану и уйду! Скажу напоследок: „Зря думаете, будто я так уж нуждаюсь в вашей помощи!“ Можно добавить: „Надеюсь, больше не увидимся!“» Но вместо этого Таня сказала:

– Лично я довольна тем, как знакомлюсь. Жизнь стала интересней!

– Конечно! Если учесть, что работу ты себе выбрала по принципу «подальше от жизненных бурь». Да и сидишь под тёплым родительским крылышком, беспечно тратишь родительские деньги. Наверное, и мужчину ищешь, чтобы содержал. Только придётся тебя разочаровать: прежде чем что‑то получить, надо сначала отдать! Таков закон мироздания, и у него нет исключений.

Полина ещё не договорила, а Таня уже разразилась слезами. Грудь сотрясали рыдания. Под ладонями, закрывающими лицо, было мокро и жарко. На Полину Таня не смотрела. Ей хотелось срочно успокоиться! Она вытирала глаза, набирала в грудь побольше воздуха и, выставив указательный палец, сквозь улыбку бормотала:

– Сейчас… сейчас…

Но подступал новый приступ рыданий.

– Принести платок?

– Н‑не надо!.. Я… я сейчас!..

Внезапно Таня развела руками и, взглянув сквозь пелену на Полину, улыбаясь, воскликнула:

– Как я пойду по улице в таком виде?!

– Не три глаза: они от этого сильнее краснеют.

Странное состояние, будто расслабилась внутри пружина, дав волю новым чувствам и новым мыслям. Уже нет обиды на Полину. Стало понятно и радостно от понимания: Полина здесь не при чём! Она вовсе не стремилась обидеть или принизить Таню. В Танином сознании вспыхнул свет, наполнив его всего, даже самые дальние уголки.

– Я поняла! Подождите… Сейчас скажу!.. – от попытки выразить то, что открыла, сдавило горло. – Так в моём детстве… так… Сейчас!

Таня глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Вы вели себя как… моя мама… в детстве. Она часто меня критиковала. Почти не хвалила… Наверное, боялась испортить… похвалами.

Полина кивала, а к девушке, наконец, вернулась способность нормально говорить. В голову хлынули воспоминания.

– Помню, в школе по природоведенью нам задали провести эксперимент: налить воду в бутылку и поставить на мороз. Надо было отобразить этапы эксперимента в рисунках. Я нарисовала цветными карандашами градусник и разбитую бутылку. Подошла к маме с тетрадкой довольная. «И что? – сказала мама. – Ты показываешь, чтобы похвастаться, что ли?» Так обидно стало тогда!

– Теперь ты можешь понять свою маму? – спросила Полина.

– Да, наверное, – Таня задумалась. – Её саму так воспитывали, даже ещё строже. Её мама (моя бабушка) была тренером по плаванью и активным членом партии. Она требовала от дочери только отличных оценок по всем школьным предметам, даже четвёрку нельзя было получить. Записала маму на плаванье, гимнастику и музыку, чтобы и там мама была первой. За пятёрки бабушка не хвалила: они как само собой разумелись. Моя мама ещё молодец, что не доходила до такой крайности в воспитании нас с сестрой и братом!

– Хорошо, что ты это понимаешь!

Таня заметила: Полина сидит теперь ближе и смотрит мягко, слегка склонив голову.

– Честно говоря, – призналась Полина, – я думала, с тобой дольше придётся бороться. Есть люди, которые вообще не плачут при ком‑то. А слёзы полезны, они очищают.

– Так странно: я даже не обижаюсь на вас, – удивилась Таня.

– И не нужно обижаться! Это ведь ты сама попросила меня сыграть роль твоей недовольной мамы.

– Как «сама попросила»?

– Я имею в виду, – уточнила Полина, – попросил твой ангел‑хранитель! Я уже спать собралась, а тут он входит в твоём обличье, светится. Пришлось выслушать. Теперь ты станешь другой, сегодняшнее понимание изменило тебя.

– В каком смысле «изменило»? – улыбнулась Таня.

– Во всех смыслах, энергетически тоже.

– Но вы же не видите человека как светящийся кокон.

– Я вижу по‑другому.

– Вы думаете, меня очень легко можно довести до слёз? – забеспокоилась Таня.

– Я бы не сказала, что очень легко. Сколько я с тобой боролась? Часа два? Хотя я знаю девушку, которая никогда не заплачет. У неё мама умерла, когда ей было 12 лет.

Таня так и не отделалась от мысли‑занозы, что Полине больше импонируют те, которые не плачут, – гордые и сильные.

– Ты статью забери, её надо доработать, – напомнила Полина.

– Я лучше заново напишу! А это даже перечитывать не хочется, – Таня отвернулась.

– У тебя собран неплохой материал, только подан без души. Наполни статью силой! Пусть она сияет и переливается, как драгоценный камень!

– Материала всё‑таки недостаточно, – призналась Таня. – Я ведь так и не расспросила ни одного богатого. Даже не знаю, где их искать, богатых!

– Возьми интервью у Виктора Долгих, губернатора, – вдруг предложила Полина.

– Губернатора? Вы что! Да к нему, наверное, не попасть и не дозвониться! И куда звонить? Разве скажут в справочной службе? И даже если удастся попасть на приём, он, скорее всего, не согласится на интервью. У него своих дел хватает!

– Попробуй! Когда‑то давно я немного общалась с ним, он тогда ещё не был губернатором. Устроил интернатовским детям праздник: пирожные, подарки.

– А вы работали в интернате?