Тени скрытого города. Книга вторая. Башня

Внезапно Таня развела руками и, взглянув сквозь пелену на Полину, улыбаясь, воскликнула:

– Как я пойду по улице в таком виде?!

– Не три глаза: они от этого сильнее краснеют.

Странное состояние, будто расслабилась внутри пружина, дав волю новым чувствам и новым мыслям. Уже нет обиды на Полину. Стало понятно и радостно от понимания: Полина здесь не при чём! Она вовсе не стремилась обидеть или принизить Таню. В Танином сознании вспыхнул свет, наполнив его всего, даже самые дальние уголки.

– Я поняла! Подождите… Сейчас скажу!.. – от попытки выразить то, что открыла, сдавило горло. – Так в моём детстве… так… Сейчас!

Таня глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Вы вели себя как… моя мама… в детстве. Она часто меня критиковала. Почти не хвалила… Наверное, боялась испортить… похвалами.

Полина кивала, а к девушке, наконец, вернулась способность нормально говорить. В голову хлынули воспоминания.

– Помню, в школе по природоведенью нам задали провести эксперимент: налить воду в бутылку и поставить на мороз. Надо было отобразить этапы эксперимента в рисунках. Я нарисовала цветными карандашами градусник и разбитую бутылку. Подошла к маме с тетрадкой довольная. «И что? – сказала мама. – Ты показываешь, чтобы похвастаться, что ли?» Так обидно стало тогда!

– Теперь ты можешь понять свою маму? – спросила Полина.

– Да, наверное, – Таня задумалась. – Её саму так воспитывали, даже ещё строже. Её мама (моя бабушка) была тренером по плаванью и активным членом партии. Она требовала от дочери только отличных оценок по всем школьным предметам, даже четвёрку нельзя было получить. Записала маму на плаванье, гимнастику и музыку, чтобы и там мама была первой. За пятёрки бабушка не хвалила: они как само собой разумелись. Моя мама ещё молодец, что не доходила до такой крайности в воспитании нас с сестрой и братом!

– Хорошо, что ты это понимаешь!

Таня заметила: Полина сидит теперь ближе и смотрит мягко, слегка склонив голову.

– Честно говоря, – призналась Полина, – я думала, с тобой дольше придётся бороться. Есть люди, которые вообще не плачут при ком‑то. А слёзы полезны, они очищают.

– Так странно: я даже не обижаюсь на вас, – удивилась Таня.

– И не нужно обижаться! Это ведь ты сама попросила меня сыграть роль твоей недовольной мамы.

– Как «сама попросила»?

– Я имею в виду, – уточнила Полина, – попросил твой ангел‑хранитель! Я уже спать собралась, а тут он входит в твоём обличье, светится. Пришлось выслушать. Теперь ты станешь другой, сегодняшнее понимание изменило тебя.

– В каком смысле «изменило»? – улыбнулась Таня.

– Во всех смыслах, энергетически тоже.

– Но вы же не видите человека как светящийся кокон.

– Я вижу по‑другому.

– Вы думаете, меня очень легко можно довести до слёз? – забеспокоилась Таня.

– Я бы не сказала, что очень легко. Сколько я с тобой боролась? Часа два? Хотя я знаю девушку, которая никогда не заплачет. У неё мама умерла, когда ей было 12 лет.

Таня так и не отделалась от мысли‑занозы, что Полине больше импонируют те, которые не плачут, – гордые и сильные.

– Ты статью забери, её надо доработать, – напомнила Полина.

– Я лучше заново напишу! А это даже перечитывать не хочется, – Таня отвернулась.

– У тебя собран неплохой материал, только подан без души. Наполни статью силой! Пусть она сияет и переливается, как драгоценный камень!

– Материала всё‑таки недостаточно, – призналась Таня. – Я ведь так и не расспросила ни одного богатого. Даже не знаю, где их искать, богатых!

– Возьми интервью у Виктора Долгих, губернатора, – вдруг предложила Полина.

– Губернатора? Вы что! Да к нему, наверное, не попасть и не дозвониться! И куда звонить? Разве скажут в справочной службе? И даже если удастся попасть на приём, он, скорее всего, не согласится на интервью. У него своих дел хватает!

– Попробуй! Когда‑то давно я немного общалась с ним, он тогда ещё не был губернатором. Устроил интернатовским детям праздник: пирожные, подарки.

– А вы работали в интернате?

– Короткий период. Или возьми интервью у Белоусовой! У неё на Красной улице центр «Госпожа Совершенство».

– Я придумала, как узнать о губернаторе! – внезапно воскликнула Таня. – О нём упоминала экскурсовод, когда мы с мамой были на экскурсии по Отоку! Если я правильно поняла, экскурсовод лично знает губернатора и наверняка может много про него рассказать.

– Так действуй!

Таня начала действовать на следующий же день – меньше, чем за две недели до отъезда. С рабочего телефона позвонила сначала в справочную службу, потом в Дом культуры и объяснила женщине на том конце провода, что для написания статьи ищет экскурсовода, которая проводила экскурсию летом для старшеклассников, а внешность у неё такая‑то и такая‑то. Женщина внимательно выслушала и сказала:

– А‑а, Валечка! Только она у нас постоянно не работает.

– И как мне с ней…

– Обратитесь в школу! Минутку, уточню в какую… Школа №21. Она там учитель искусствоведения.

– Искусствоведение… – растерянно повторила Таня. – Извините, может, вы подскажете номер её сотового?

– Нет, не подскажу. Сотового у неё, кажется, и нет!

– А какое её полное имя‑фамилия‑отчество?

– Валентина Егоровна Мартынова.

Таня поблагодарила и попрощалась. Но, положив трубку, упрекнула себя за поспешность, ведь надо было ещё спросить, где находится школа №21! Да и стоит ли туда соваться до конца месяца? Вдруг школьники уже на каникулах? Дома Настя развеяла Танины опасения, сказав, что каникулы официально начинаются только 31‑ого.

Таня пыталась вырваться на неделе, однако работа не отпускала: студенты, студенты… Все с сосредоточенными (а некоторые с испуганными) лицами. Требовательные! Каждому обязательно нужно захватить домой целую кипу книг! В читальном зале никто сидеть не хочет: слишком мало места! Половину занимают Олины студенты с иностранного факультета: все как один в наушниках с отсутствующим взором, слушают иностранную речь с кассет, которые выдаёт Оля. А если садится филолог, то оккупирует весь стол, заваливая его книгами, – как будто успеет обработать эту кучу до закрытия библиотеки!

Зал холодный, несмотря на отопление. Холодно и душно! Спёртый воздух в пластиково‑бумажных евростенах стоит плотной резиновой стеной, сколько ни проветривай. Таня до сих пор не привыкла им дышать.