Тени скрытого города. Книга вторая. Башня

– Женщина за рулём – обезьяна в танке! – выкрикнул Митя шаблонную фразу.

Вместо ответа подруга весело сообщила Тане:

– Я ещё на мотоцикле хочу выучиться!

На кухне коробка с тортом, гроздь из трёх бананов и три зелёных яблока, мешок с отрубным печеньем, баночка клубничного варенья и свежие овощи: мытый картофель, мытая морковь, несколько луковиц и кочан белой капусты, обёрнутый в прозрачную плёнку.

– В местном магазинчике купили пельмешек и сосисок, – Настя кивнула на холодильник. – В морозильнике.

– Там ещё килограмм пельменей!

– Ну, ничего страшного, съедим!

– Съедим, конечно! – улыбнулась Таня. – Я и не думаю, что много пельменей – это страшно.

– Знаешь, Танюсик, я очень устала. Прямо сейчас бы спать завалилась. Ты не обидишься?

– А на что обижаться?

– Ну, не посижу с тобой…

– Спи, конечно! Сейчас постелем.

– Ты как, Митюш? – Настя обернулась на брата.

– Я… А я бы перекусил сначала!

Расправили на диване простынь, сверху накинули Танино одеяло, а Настино постелили на полу для Мити. Таня и Митя ушли на кухню наводить порядок и варить пельмени, а Настя сбегала в ванну, а потом прошмыгнула мимо кухни босиком в сорочке, щёлкнула выключателем.

Наедине с Митей Тане сделалось неловко и досадно на себя за неловкость. Ну почему она не способна сохранять спокойствие в присутствии мужчины? Тем более Митя даже не совсем мужчина, просто Настин брат, аж на четыре года младше Тани. У него до сих пор подростковые угри и усики жиденькие.

Пока кипела кастрюлька, Митя встал слишком близко от Тани – для него, наверное, комфортное расстояние, а девушке захотелось поскорее отстраниться шага на два. Но какое‑то время сдерживалась: надо же себя воспитывать!

Потом сидели друг напротив друга, ели, разговаривали. А Таня боялась улыбнуться, прикрывала рот ладонью: вдруг заметит во рту разжёванный пельмень? Или вдруг губы испачкались в сметане? А ещё очень трудно вести беседу. Таня задаёт вопрос, смотрит отвечающему Мите в лицо, он смотрит на неё, а она почти не слышит ответа, не может сосредоточиться на словах. Напряжённо ловит Митин взгляд, напряжённо улыбается, кивает и боится, что Митя прекрасно видит её напряжение и догадывается, что она не слушает. Недаром его речь медленная, сбивчивая, с повторами: Танино невнимание, наверное, путает ему мысли.

После пельменей Митя пошёл спать.

Взглянув на тёмный проём и прикрыв его стеклянной дверью, Таня почувствовала себя чужой в собственной квартире. Сейчас всего‑то девять часов! Неужели тоже укладываться в постель? Обычно в это время у Тани свет горит во всём доме, включен телевизор или звучит музыка с магнитофона, Таня пьёт чай и разглядывает рисунки, свои или в книге репродукций. Изредка рисует, правда, ни один рисунок не заканчивает.

Часто вечерние часы тратились на телефонные разговоры. Вот вчера звонил новый парень, Сергей. Как бы Тане хотелось, чтобы сейчас он снова позвонил! На худой конец, позвонил бы Петя, хотя Таня сама предупредила его, чтобы не беспокоил первые три дня после приезда подруги: мол, будет не до него. Чем же заняться?

Сидя на кухне, Таня время от времени поглядывала на торт: сквозь слой желе по бокам просвечивали кусочки бананов, сверху – шоколадная глазурь, а в качестве украшения торчали палочки, наверное хрустящие. Таня ждала, когда, наконец, во рту исчезнет пельменный вкус, а то так и тянуло немедленно приступить к поеданию торта.

Утром Таня проснулась оттого, что с дивана поднялась Настя. Подруга пошуршала в сумке и ушла в ванную. Таня зажгла экран сотового: ровно шесть. Отключила будильник и закрыла глаза, собираясь ещё поваляться. Но вдруг подумала: «Скоро на работу, и снова до вечера не будет возможности поговорить с подругой!» Поднялась – тихонько, чтобы не будить сопящего Митю, – и отправилась на кухню расчёсываться. Выйдя из ванной, Настя приступила к чистке картофеля.

– Что ты хочешь готовить? – удивилась Таня.

– Толчёнку с сосисками.

– Не очень‑то похоже на завтрак.

– Пусть Митюшка как следует поест, наберётся сил перед дорогой, – Настя подставила под кран кастрюльку, наполняя водой.

– Разве он уезжает сегодня? – обрадовалась Таня.

– Да. У него ведь экзамены на носу, заниматься надо. Ой! Неужели в такой воде варить? – острый носик подруги грустно повис над кастрюлей. – Я мылась‑то с осторожностью, но не подозревала, что вода настолько грязная.

Таня приблизилась:

– Эта ещё более‑менее! Бывает намного хуже.

– Ты меня утешила, – Настя со вздохом направилась к плите.

– Соседка говорит, что наш район… который, кстати, знаешь, как называется? Вот я смеялась! Называется Запсишный! Потому что за психбольницей. Так вот, наш район пользуется не той водой, которой весь город, а подсоединён к местному подземному источнику. Фильтров нет. Вроде выделяли деньги на их установку, но деньги куда‑то пропали. Так фильтры и не доделали! А ты в каком районе будешь жить?

– Кажется, в другом, не в Запсишном!

– Наверное, в Предпсишном!

Подруги развеселились.

– Митя на твоей машине поедет? – поинтересовалась Таня.

– Не‑ет! Машина со мной! Он билет купит.

– Сомневаюсь, что удастся купить на сегодня. Сейчас много людей едет из Отока.

– Ну, не удастся на автобусе – на частнике уедет.

– Вон твоя машина? – Таня показала в окно.

– Моя, – Настя тоже выглянула.

– И тебе нестрашно ездить? Тем более на далёкое расстояние, в другой город!

– Нет, на трассе нестрашно. Это в городе боязно, особенно в нашем. Оток, как я заметила, тихий городок, маленький. А у нас, вспомни, движение большое, поток машин в три ряда! Я там ездила не более шестидесяти километров в час и только по правой полосе, где спокойнее.

– Подгоняли, наверное, сзади? – улыбнулась Таня.

– Бывало! Сигналили, если никак тронуться не могла.

– А почему тронуться не могла?

– Надо тонко управлять педалями. А ещё с коробкой передач не справляюсь, не на ту скорость ставлю. Коробка передач – это рычажок такой. Чуть‑чуть сдвинешь, и мотор реветь начинает – ничего не слышно! Я нервничаю.

– И чем же тогда тебе нравится вождение? – недоумевала Таня.