Тени скрытого города. Книга вторая. Башня
Суп оказался ароматным и лёгким. Таня удивилась, откуда подруга зимой взяла грибы, и узнала, что грибы продаются замороженными в пакетах. Под Настину диктовку записала простенький рецепт.
Подруга была в восторге от Отока.
– Такой тихий, уютный городок! Пространства много, машин мало. Я прогулялась не торопясь по улочкам: домики все маленькие, а люди, мне показалось, добрые, светлые. Может, наивные слегка, но это их красит.
– Наивные? У меня, наоборот, с самого начала сложилось впечатление, что они замкнутые и подозрительные! И когда ты успела разглядеть отоковчан?
– Ой, что сейчас расскажу – упадёшь! Это про то, как я разглядела отоковчан. Представляешь, поехала в школу, но в результате уехала куда‑то аж за город! Опомнилась, когда в автобусе остались лишь я да старенькая бабушка, а вокруг уже лес сплошной стеной! Дождалась, когда остановка, вышла. Гляжу: кладбище! Представляешь? Я в панике! Стою на остановке, мёрзну, а автобуса всё нет. Целый час простояла! Решила поймать машину, и один приятный дядечка на стареньком москвиче подвёз меня прямо к воротам школы, причём бесплатно. Точнее, он не хотел брать денег, но я настояла, дала сорок рублей.
– Ну Настя, любительница путешествовать! – засмеялась Таня. – Не ты ли утром признавалась в пламенной любви к дорогам? Кстати, а почему не воспользовалась своей машиной?
– Я хотела ближе узнать город, прогуляться.
– Вот и прогулялась! И на основании одного водителя делаешь вывод, будто отоковчане милые и добродушные?
– Я не только с водителем успела пообщаться. С продавцом в магазине! Да достаточно на лица прохожих посмотреть!
«На лица…» – Таню передёрнуло.
– Я всегда мечтала жить где‑нибудь в деревеньке на природе, – продолжала Настя. – Может, в будущем и переселюсь туда, а пока меня вполне устраивает Оток!
– Уже не кажется дьявольским? – не удержалась Таня.
– Ты о чём? А! В тот раз я делала вывод из твоих рассказов. Ты говорила о парне, который тебе нравился. Гриша? Кстати, вы с тех пор не встречались? Я имею в виду, здесь…
– Встречались, но об этом позже, – перебила Таня. – Ты обещала рассказать о школе!
Приготовили кружки с чайными пакетиками, поставили воду, и под шипение чайника Настя начала рассказ, который закончился уже в комнате, непосредственно перед застиланием дивана и укладыванием спать.
– Ты знаешь, я ещё в университете во время педагогической практики почувствовала разочарование в школе, – призналась Настя. – Рухнула моя цель стать учителем, и пропал весь смысл пятилетнего обучения в университете. С детства мечтала преподавать в школе, а в результате после окончания университета поступила в аспирантуру.
– Действительно, странно! – вмешалась Таня. – Я была уверена, что ты устроишься в школу, ведь ты прирождённая учительница – только взгляни на себя! Кстати, почему ты бросила аспирантуру?
– Танюсик, я ушла, потому что мне до смерти надоел Ходасевич и его поэзия! Ведь я со второго курса работала над этой темой, писала дипломную. А тут ещё диссертация – скучно стало! Мне казалось, в дипломной работе я сказала о Ходасевиче всё! Привлекла более ста источников, тщательно анализировала стихи. На диссертацию уже не осталось новых идей. К тому же моя научная руководительница, которая при написании дипломной предоставляла мне почти полную свободу, во время работы над диссертацией постоянно вмешивалась, контролировала. Сама моя концепция теряться стала. Ну и вот… уволилась! И решилась‑таки попробовать себя в роли учителя.
– От себя не уйдёшь! – весело резюмировала Таня.
– Мне достались четыре десятых класса и один восьмой, ЗПР. Причём дали классы безапелляционно, а я потом узнала, что нагружать начинающего учителя таким сложными ребятами, как из ЗПР, нельзя! Три дня в неделю вела по четыре урока, а четвёртый день – семь уроков. Этот день был самый трудный, жутко выматывалась! Представь: пять классов, для каждого своя подготовка, дети разные. А в выходной вместо полноценного отдыха – только‑только прийти в себя! И каждый день: отвела уроки, закрыла кабинет и уже пора готовиться к новым урокам, проверять тетради. Сидела частенько по ночам, тетрадка за тетрадкой пять стопок выкладывала на подоконник. А ещё заседания кафедры один раз в три месяца.
– В школе тоже, как в универе, есть кафедры? – удивилась Таня. – И что делают на заседаниях?
– Я читала про знаковую систему.
– Слушай, Настя, если ты уволилась из‑за нагрузки, то почему снова решила устроиться в школу? Опять ведь будет то же самое!
– Главная причина в другом! А загруженность на любой работе будет – можно приспособиться.
– И ты приспособилась?
– Не‑а! – Настя улыбнулась. – Но у меня всё впереди!
– Тогда в чём главная причина увольнения?
– Во всём сразу, наверное… Директор кошмарная в той школе! Рита Игоревна Шевелёва. Кстати, не разрешала называть себя Маргаритой, а только Ритой Игоревной. У неё тяжёлый, давящий взгляд, низкий суровый голос. Глядя на этого человека, сразу понимаешь, что ничего с тобой обсуждать не будут – надо закрыть рот и повиноваться. Хотя голос не командный. Однажды после уроков я сбегала домой пообедать и опоздала на планёрку минут на десять. Директор покосилась и говорит, как бы между прочим, негромко, но иголкой в попу: «На планёрку, просьба, не опаздывать». Ученики не воспринимали меня всерьёз! Ведь им по семнадцать, а мне двадцать два – разница не очень большая.
– Да и выглядишь ты моложе своих лет, – добавила Таня.
– Вот и представь: парни высокие, девушки фигуристые. Помню, меня ещё не знали, я подошла посмотреть на линейку, а учительница: «Ой, новенькая? Из какого класса?» Несерьёзно! Да и сама я не умела создавать дистанцию. Когда увольнялась, одна из моих учениц призналась: «Анастасия Михайловна, вы нам как подружка!»
– Ты сдружилась с девочками? – засомневалась Таня. – Такой возраст… В этом возрасте они склонны относиться оценивающе и даже презрительно.
– Оценивали! – кивнула Настя. – Особенно первое время оглядывали сверху вниз. Я от этого старалась закрыться, сразу уходила в тему урока. Довольно скоро мы привыкли друг к другу, и чувство соперничества сгладилось. Сложнее было с парнями: заигрывали! Как‑то я пошла с двумя классами в поход…
– Ты была классным руководителем?
– Нет! Классное руководство в первый год не дают, сама вызвалась! Митя помогал, сопровождал к реке. Это было весной, снег ещё не растаял. Я вела себя по‑детски: бегала с ребятами, хи‑хи, ха‑ха. Парни могли подойти, приобнять – не по себе становилось! Хотя сама виновата… Помню, хожу по классу, рассказываю. На мне чёрная юбка и розовая кофточка, сверху пиджак. Стало жарко, и я – раз! – пиджак скинула. Парни глаза вытаращили: «Ого! Ни фига себе!» Мило улыбались всегда. И шушукались между собой, будто я к кому‑то неровно дышу.
– Может, ты и вправду неровно дышала? Кто‑то особенно нравился? – хитро прищурилась Таня.