Третий (не) лишний
– Выкройки с тканью возьмешь у Натальи Борисовны. Всё, ступай и до ужина не попадайся мне на глаза, – сердито закончила женщина.
* * *
Битый час я уже сидела за допотопной швейной машинкой и пыталась сотворить «шедевр», который хоть немного налез бы на стул.
У меня начисто отсутствовал талант к шитью, поэтому даже готовые лекала не могли помочь. Ткань некрасиво морщилась, нитка в станке путалась и застревала узлом, а я злилась, размахивая ножницами.
– Это какое‑то издевательство, – жалобно протянула я.
От окна раздался тихий стук.
С раздражением посмотрела туда, но ничего не увидела. За окном уже сгущались сумерки, и наверняка это ветка стукнулась о стекло.
Через пару секунд стук повторился, и я поняла, что это некто бросает камешек в окно.
– Кто это такой умный, – тихо бормотнула я и ткнулась носом в стекло.
Внизу стоял Демьян в обнимку с пластиковыми граблями и лихо улыбался. Припахала его все‑таки директриса мести двор.
Рядом с ним бегала веселая ребятня с велосипедом и гоняла мяч, а друг облокотился о черенок грабель и с гордостью смотрел на свою работу.
Все листья и прочий мусор были тщательно сметены в одно большое сердце. Для меня.
Я рассмеялась и послала воздушный поцелуй Дёмке.
Он шутливо его поймал и поднес руку к груди.
– Неисправимый романтик, – прошептала я.
Друг что‑то шепнул в ответ, и я по движению губ поняла, что это: «люблю тебя, Вероника».
– Я тебя тоже, – беззвучно ответила ему.
А в этот момент у ворот детдома стояла новенькая БМВ с включенными фарами. У открытой двери с интересом за нашими с Дёмой перешептываниями наблюдал Матвей.
Увидев, что его заметили, «клетчатый костюм» отсалютировал рукой и скрылся в недрах машины.
Глава 7
Матвей
С шести лет, как умерла мама, Матвей привык сам о себе заботиться. Пока вечно уставший отец, тяжело переживавший потерю супруги, пропадал с утра до ночи на работе, мальчик сам варил себе макароны, нехитрые супы, прибирал дома и без принуждения учился только на пятерки.
Пойдя в первый класс, Матвей был единственным ребенком, кто пришел без родителей и цветов для классной руководительницы. Во‑первых, у его отца не было времени, чтобы сопроводить сына на школьную линейку, а во‑вторых, папа забыл предупредить о цветах. С самого первого дня обучения ребенку пришлось не сладко.
Все последующие годы Матвей рос, как сорняк, никому ненужный. Бабушек и дедушек у него не было, а отец строил свою карьеру и частенько забывал, что дома сидит маленький мальчик.
В их холодильнике порой не бывало продуктов, чтобы приготовить нормальный обед или ужин, но Матвей все равно рос послушным и примерным мальчиком. Он делал всё по дому, готовил на двоих с отцом, прилежно учился и в целом старался не доставлять отцу проблем.
С каждым годом учителя в Родионове младшем открывали неподдельную тягу к учебе. Мальчик был круглым отличником и существенно опережал одноклассников по уровню знаний и начитанности. Особая расположенность у него была к цифрам и математике. Феноменальная память и прочитанные еще в третьем классе учебники за оставшиеся годы обучения привели к тому, что уже в пятом классе он освоил всю школьную программу.
При этом Матвей, как мог, пытался быть полезным своему папе. По‑детски заботился о нем, переживал, когда тот возвращался поздно ночью в сильном подпитии. Но Олег Сергеевич после смерти жены не обращал на ребенка никакого внимания. Он упорно старался построить свой бизнес, а ребенок только отвлекал.
Так продолжалось до одиннадцати лет, пока Матвей не понял, что все его попытки не приносят успеха. Вот тогда сына, как подменили.
Буквально в одночасье он из послушного домашнего мальчика превратился в неуправляемого чертёнка.
И если раньше отец мог страдальчески вздыхать на тему, как ему не повезло остаться отцом‑одиночкой, то сейчас внезапно схватился за голову, осознав, какой он дурак. Сын‑то у него был примером для подражания другим детям. Ключевое слово – был.
Так что, по‑своему, но Матвей добился внимания отца.
Правда это совпало с тем, что дела Олега Сергеевича круто пошли в гору и в их семье, наконец, появились большие деньги. Поэтому отец, недолго думая, отправил Матвея в Англию в закрытую школу, больше похожую на тюрьму.
Отучившись там восемь лет, подросток вернулся в Москву едва ли не вундеркиндом. Четыре иностранных языка, высшая математика, финансирование и юридическое право. Согласитесь, для девятнадцати лет это был приличный набор знаний, с которым хоть сейчас занимай место генерального директора.
Олег Сергеевич совсем уж дураком не был, быстро смекнул, что такой ценный кадр, как его сын, пригодится ему самому в компании.
И пусть между отцом и Матвеем остались не самые теплые отношения, но оба делали вид, что забыли о прошлом. В какой‑то степени парень все равно тянулся к своему родителю, ведь если откинуть эмоции и детские обиды, то стоило признать, что его отец был интересным и сильным человеком.
Олег Сергеевич с нуля смог создать фирму в годы, которые назывались лихими и опасными. За счет своей колоссальной трудоспособности, хитрости и уму выстоял, как гибкое дерево под гнётом рэкета, кризиса и смены властей.
В тайне от всех и, пожалуй, от самого себя Матвей даже гордился отцом, понимая, что цена успеха родителя – это его трудное детство, когда он не видел папу по несколько дней подряд. Что тут еще скажешь? Трудности закаляют.
Зато сейчас они заметно сблизились, работая больше трех лет в одной упряжке.
* * *
Еще месяц назад Матвей и подумать не мог, что судьба занесет его вслед за отцом в маленький городишко на Урале.
На протяжении полугода их компания строит там небольшой, но функциональный завод. Олег Сергеевич частенько мотался туда, чтобы держать руку на пульсе, а рабочих в тонусе, но разговоров о временном переезде не заводил. Всегда обходился делегированием полномочий на своих многочисленных замов и директоров.
Гром грянул в марте, когда отец вернулся домой в приподнятом и хмельном состоянии. Он с советом директоров до утра праздновал победу в тендере, сулившем им безбедную жизнь на несколько десятков поколений вперед. Как тут не накатить водочки?
