Ты будешь мой, или Ошибка купидона

Родитель отчаянно пытался отыскать в краснолицем, страшненьком и отчаянно орущем младенце хоть какие‑то приятные черты, чтобы умилиться им, как до этого проделывали все отцы на крыльце. Он, за два часа ожидания на пороге роддома, повидал достаточно трогательных моментов, но не думал, что ему придется настолько сложно. Заметив красноречивый взгляд внимательно наблюдающей жены, и узрев сердито сведенные брови, он нежно засюсюкал, через силу выдавливая слова о дивной красоте дочки, при этом чувствуя себя крайне глупо. Лина ведь не дурочка и чудесно видит, что их малышка страшненькая, поэтому наверняка ему попадет за столь очевидное лицемерие. Но нет, невероятно, но лицо жены засветилось от радости, и она на полном серьезе заявила:

– Она и правда красавица! Посмотри, у Лизоньки твои глаза.

Сергей честно попытался разглядеть цвет глазок дочки, но попытка оказалась провальной, ибо их практически не видно, а сквозь небольшую щель цвет никак не определить.

– Да, тяжело придется дочке, – укладывая ребенка в автолюльку и внимательно рассматривая, отчетливо понял мужчина. Но тут вспомнил о том, что, слава богу, живем в двадцать первом веке, и пластика уже сейчас творит чудеса. Значит, лет через шестнадцать и вовсе не составит проблем подправить неказистую внешность дочурки. Главное, заработать достаточно денег, тогда и дочь станет красавицей. После этих мыслей стало немного спокойней, и он с большим энтузиазмом поддакивал жене, расхваливающей несуществующие достоинства малютки, и даже пару раз улыбнулся.

В большом доме, который Сергей приобрел буквально за месяц до родов жены, их встречала многочисленная родня. После довольно‑таки длительной паузы, в течение которой меня разглядывали крайне обалдевшие родственники, и тогда, когда дальше молчать было верхом неприличия, раздалось первое неуверенное восклицание:

– Какая красавица!

А затем наигранный восторг полился со всех сторон. Сергей бросил предостерегающе‑умоляющий взгляд в сторону собственной матери, опасаясь ее острого языка, и та хоть и я с явным трудом, но сдержала неуместные в данный момент слова. В итоге ты не права оказалась, Маша, я все‑таки красавица!

Вечером новоявленный отец чуть с испуга не уронил дочку, которую ему вручила Лина после купания. Зря до этого считал, что краснее и страшнее ребёнок стать не может, и в роддоме был предел, после купания Лиза смогла поразить его еще раз. Если бы Сергей не был на сто процентов уверен в своей жене, с которой они вместе шесть лет, и он первый и единственный, то точно решил, что дочка не его. Не может у двух представителей славянской внешности появиться ребенок – индеец! Да еще и этот непонятный реденький пушок на голове при полном отсутствии ресниц и бровей. В общем, после того как жена и ребенок сладко заснули, он полночи скоротал за просмотром прейскуранта цен пластических клиник, чтобы просчитать будущие траты.

– Все посильно, – сведя дебет с кредитом, глава семьи с более‑менее спокойной душой отправился спать.

 

ГЛАВА 2. Лиза.

 

– Лиза, стой, ну куда ты опять бежишь? – я немного притормозила, чтобы няня смогла догнать. Во‑первых, достанется, если она нажалуется, а во‑вторых, ее могут уволить, что не справляется с ребенком. Она мне более‑менее нравится, по сравнению со всеми предыдущими тем, что ведется на мои требования.

Через неделю мне исполняется пять лет, к своим годам достаточно много умею, чем постоянно восторгаются часто бывающие в нашем доме гости. Бегло читаю, изучаю английский, умею прибавлять‑отнимать в пределах десяти, не чавкаю за столом и пользуюсь столовыми приборами. Я думала, что это умеют все дети в моем возрасте, но судя по восторженным охам и ахам, это далеко не так.

Меня в последнее время как магнитом тянет к заведению, расположенному чуть‑чуть в стороне от нашего с няней маршрута прогулки. Часто вижу, как туда приводят или уводят детей разного возраста за руку, причем некоторые заходят через калитку в заборе спокойно, а другие голосят во все горло. Мама объяснила, что это садик, куда родители приводят детей, если с ними некому быть дома. Так как у меня всегда дома мама и няня, то мне туда не надо, как подрасту сразу пойду в школу. Ну, раз туда идут с таким ревом, то вряд ли там есть что‑то хорошее. Но желание рассмотреть все поближе своими глазами не исчезало.

– Няня, давай подойдем. Я только чуть‑чуть посмотрю и сразу же домой? – запрокинув голову, начинаю подрагивать нижней губой, что означает приближение истерики. А кричать я могу громко и долго, о чем новая няня уже в курсе, поэтому и задумчиво смотрит на меня, взвешивая за и против.

– Хорошо, Лиза. Только на минуту! – подчеркивает женщина, и я согласно киваю. С другими нянями это не прокатывало, так что я рада, что не так давно добилась увольнения предыдущей. Правда, мама пыталась что‑то втолковать о том, что женщине нужна работа, она одна воспитывает мальчика моих лет, а я себя нехорошо веду. Но бабуля, папина мама, постоянно говорит, что всегда надо думать прежде всего о себе. И я с ней полностью согласна. И ведь, действительно, не прогадала, эта няня вон ведет меня туда, куда я сказала, а прежняя ни за что бы не согласилась.

– Саша, стой, – закричала женщина из‑за забора, и в меня врезался темноволосый мальчик, приблизительно мой ровесник и сбил меня с ног. Я упала и раскрыла рот, чтобы высказать все, что думаю о его поступке, да так и застыла. Очень редко я чего‑то хотела, у меня было все, детская завалена буквально до потолка самыми разными игрушками. Иногда, правда, видела новую игрушку и тут же требовала ее купить. Но яростного желания иметь что‑то никогда не испытывала, а сейчас мне позарез нужен был этот мальчик.

Мальчик немного выше меня, в куртке, как говорит бабуля, с рынка, с раздражением смотрел на меня огромными синими глазами. Я сидела на коленках и не обращала внимания на вымазанное пальто и порванные колготки, загипнотизированная его лицом, волосами и голосом. Хотя в произнесенных им словах ничего приятного для меня не было:

– Ты чего здесь валяешься?

Продолжаю молча таращиться на него, восхищаясь его обликом.

– Немая что ли?

В наше общение вступили взрослые. Няня подняла меня, принялась отряхивать и причитать, что кучу детей набрали, а следить не хотят. Подлетевшая встревоженная воспитательница извинялась перед нами и слегка стукнула мальчишку по вихрастой макушке.

– Саша, что ж это такое. Ты посмотри, что с девочкой сделал. Она из‑за тебя пальто испачкала, и такие красивые колготки порвала! Опять что ли твоей маме жаловаться?

Мальчик, опустив голову, недовольно пыхтел, но перед этим успел бросить на меня сердитый взгляд.

– Не надо жаловаться, – неужели это произнесла я, которая никогда не давала никому спуску.

– Все нормально. А пальто у меня еще есть, и не одно, а колготок вообще куча, – зачем‑то сообщила специально для этого Саши. Но моя речь произвела не то впечатление, на которое рассчитывала. Мальчик посмотрел на меня так, как будто я не в пальто от известного бренда и платье из Италии, а какая‑то уличная замарашка.

Обрадованная такой развязкой воспитательница поскорее увела мальчика за забор, издалека до нас донеслось:

– Самойлов, ну, когда же ты станешь спокойным!