В рамках дозволенного

– И кто он такой?

На лестнице мне пришлось почти переставлять ноги Тима, чтобы он преодолевал ступеньку за ступенькой. Подопечный противился, так и норовя упасть и переломать себе хребет.

Господи, за какие грехи мне достался этот идиот? Я всегда была хорошей девочкой, послушной, тихой. С парнями шашней не крутила, не напивалась, не курила и никогда не пробовала наркотики. Поесть хорошо люблю… Но кто не любит?

Или, наоборот, судьба наказывает меня за то, что ничего в жизни не пробовала?

– Ня‑ня! – Тим высвободил руку из моей хватки, опасно покачнулся и легонько постучал костяшками пальцев мне по лбу. – Вы же этот… препод инглиша! Вы должны знать, что такое Джо‑ой, да?

– Переводчик, – поправила его бессознательно, но задумалась.

Джой, Джой… Он имеет в виду joy? Это кличка? Удовольствие, веселье… Весельчак?

– Твой друг? – наконец спросила я.

– Всем друг, – Тим закивал. – Он МС!

А, ясно. Парень сбежал в клуб, где сегодня был знакомый ведущий с дурацким псевдонимом, нажрался как свинья и в таком виде явился домой. Туда, где его в любой момент могут застукать родители, которые приставили к любимому чаду гувернантку, чтобы избежать таких ситуаций.

К счастью, коридор второго этажа преодолеть оказалось гораздо легче – то ли я наловчилась, то ли Тим немного осознал происходящее и начал прилагать усилия, а не висеть на мне мертвым грузом. Когда я бросила его на кровать, почувствовала такое облегчение, что была готова упасть рядом, плача от радости. Родители не поймали гувернантку‑неудачницу и их пьяного сынка. Ура!

От напряжения спина отнималась, а ноги подкашивались, но это не имело значения. Все пройдет.

– Воды мне… дай‑те… – прохрипел Тимофей, оказавшись на мягкой постели.

– Пьяница, – бросила я, подходя к столу и наливая воду из графина. – Как можно было так нажраться? Нагло сбежать из дома? – спросила, протягивая ему стакан.

– Не знаю, – усмехнулся Тим, выпивая все до дна и возвращая стакан мне.

Он ухватился за край одеяла и попытался завернуться в него, словно гусеница. Не получилось, сил не хватало. Покачав головой, я присела на кровать и вытащила одеяло у Тима из пальцев.

– Не знает он, – повторила недовольно. – А кто знает? Исчезает, как последний негодяй, а гувернантка волноваться должна…

Продолжая ворчать, потянула его за плечо, заставив перевернуться на спину, и принялась расстегивать оставшиеся пуговицы рубахи. Закончив, я перешла к джинсам, спать в которых парню будет неудобно. А вдруг мамаша утром решит заглянуть? Из кармана джинсов вывалился и кошелек. Я на всякий случай проверила, там ли кредитка. На месте, вместе с пятью‑шестью штуками «на карманные расходы». Хорошо живет пацан.

– Забо… заботливая ня‑яня… – протянул Тим, словно ребенок, с наслаждением кутаясь в одеяло, которым я его укрыла. – Это хорошооо…

На моих губах появилась улыбка. Придурок пьяный, не подлизывайся! Ты слишком помотал мне нервы сначала требованиями разорвать контракт, а потом и своим внезапным исчезновением, поэтому я должна быть строгой и злой.

Но я лишь покачала головой, поправляя одеяло, и стерла следы помады с его шершавой от щетины щеки. Акселерат…

– Спи, горе луковое.

 

* * *

 

Я думала, что затащить едва шевелящегося подопечного в спальню – это сложно. Наивная! Привести его в чувство оказалось намного трудней. К вечеру Тим мог бы очухаться и сам, но, к сожалению, партнеры Алевтины перенесли важные переговоры на поздний вечер, приходилось ехать в другой город… Домой они с Алексеем должны были вернуться поздней ночью, а полдень оставался свободным. И они собирались провести время с сыном.

– Тимофей, подъем! – Я зашла в его комнату и рывком раздвинула шторы. – Через час здесь будут твои родители, которые желают видеть за столом во время обеда бодрого сына, спокойно спавшего в своей кровати всю ночь.

– Нет, – простонал Тим, пряча голову под одеяло. – Было не так…

– Нет, было именно так. – Я присела на край кровати. – По крайней мере, для них. Так что поднимайся.

– Лада, смойтесь отсюда, – недовольно произнес он. – И окно закройте.

– В любом случае подняться придется.

– Пофиг…

Я тяжело вздохнула. Вот наглец! Вчера его спасла, дотащила до комнаты, уложила спать, а этот мальчишка еще и недоволен.

Пришлось в красках описать ему перспективы:

– Тим, если ты не явишься на обед, мне придется признаться Алевтине и Алексею, что вчера их сын обманул свою гувернантку и, притворившись, будто лег спать, сбежал из дома. А вернулся под утро пьяный, едва стоя на ногах…

– Они не поверят, – донеслось из‑под одеяла.

– Поверят, если наведаются в комнату, которая пропахла перегаром, и увидят, что их любимый сын в таком состоянии.

Что ж, сказала я правду: Тим действительно выглядел неважно. Нездоровый цвет лица, темные круги под глазами, щетина, следы помады, так и не стершиеся со щеки… И плюс к этому – он не мог подняться с кровати в два часа дня, хотя обычно вскакивал в шесть утра. К тому же его родителей я с утра не видела, так что история о том, как гувернантка не сразу заметила пропажу Тима, может прокатить.

– Не поверят! – рыкнул он, откидывая одеяло и обращая на меня пламенный взгляд.

Я пожала плечами, вставая с кровати, и вышла из комнаты Тима. Нет – так нет. Но если парень сам не пойдет на контакт, я расскажу все его родителям.

 

– Мерзкая баба, – процедил Тим, плеснув в лицо холодной воды.

Он оперся руками о раковину и бросил взгляд на свое отражение. Внешний вид обещал желать лучшего – погулял вчера он знатно. Но это не было бы проблемой, если бы родители, обычно занятые ближе к выходным, так неудачно не выкроили пару свободных часов. Еще и гувернантка…

«…Мне придется признаться…»

Он усмехнулся, вспоминая убийственно серьезный тон Лады.

– Нет, Тим, ты не испугался этой сучки! Просто хочешь предстать перед родителями в хорошем свете, – попытался он убедить зеркального двойника. – Мама расстроится, если узнает. К тому же Джой ждет тебя сегодня. Так?