Венерические приключения землян

Наконец они оказались внутри. Номер был зарегистрирован на имя Люсьена Фарси – президента медиахолдинга, в котором работала Ивет и с которым она регулярно спала. Но комната была не только оформлена на него. Он здесь и спал, но только после того, как Ивет удовлетворит его животные позывы. И всякий раз после финиша Люсьен восторженно произносил свою коронную фразу «Ну ваще!» Сейчас Люсьена в номере не было. Люсьена не было, но секс всё равно был, и в данный момент времени Ивет было абсолютно наплевать с кем она будет потеть. Она не рассчитала силы и две пуговицы на её блузке полетели к чертям. Она в спешке развалилась на кровати, изобразив небольшой шпагат в воздухе, после чего положила руки на затылок Клемана и прижала его лицо к половым губам. Время от времени Клеману казалось, что он переборщил с количеством таблеток, потому что Ивет не контролировала порыв своей страсти. Она настолько сильно прижала его голову к своей крайней плоти, что ему изрядно не хватало воздуха.

Она стонала, кричала и вопила, а когда Клеман начал погружаться в неё, то рот Ивет был уже занят и сквозь мощные засосы просачивалось лишь её громкое мычание. Клеман увеличил скорость. Количество погружений в единицу времени нарастало и кровать начинала скрипеть всё сильнее. Но было крайне трудно расслышать что‑то ещё помимо стонов Ивет. Сначала она ухватилась пальцами за край кровати у изголовья и стала стонать ещё громче. Глаза Клемана невольно уставились на круглые груди, которые расшатывались то вверх, то вниз в такт остальному телу. Затем Ивет просунула руки подмышки Клемана, прикоснулась к спине, как следует вдавила ногти в кожу и резким движением провела вниз. В этот момент у Клемана возникло ощущение, что ещё немного, и он испытает предел восторга. Но он понятия не имел, что ногти Ивет прошлись по его спине настолько сильно и глубоко, что в некоторых местах уже просачивалась кровь.

Спустя двое суток в Монреале Ивет Дюре вошла в кабинет главного редактора и совершила очередную попытку по продвижению своих планов совершить революцию в сфере информационно‑политического телевещания.

– Ты заводишь этот разговор уже в сотый раз! – твердил Рубен Вильтор, стуча указательным пальцем о покрытие своего стола. – Я уже сказал тебе в прошлый раз и повторю сейчас – НЕТ! Если тебе захотелось креатива, могу перевести в другой отдел, будешь по утрам детям мультики подбирать!

Ивет была настроена более чем решительно. Она стояла напротив главного редактора и, широко опираясь обеими руками о край стола своего начальника, продолжала настаивать:

– Хорош вести себя как плесень. Выпучи зрачки в окно. Пипл, сука, жаждет зрелищ. Они хотят, чтоб передачи были не просто фонтан, а чтоб брызги, мать твою, до самого потолка летели. Ты хоть вникаешь, о чём я здесь втираю?

Рубен ткнул указательным пальцем в направлении Ивет и преисполненный гримасой недовольства произнёс:

– Во‑первых, убрала руки с моего стола, во‑вторых, хватит разговаривать со мной как с каким‑то фраером! Что это за базар у тебя начался? Почему ко мне весь день ходят люди и жалуются на оскорбления, которыми ты швыряешься в их адрес? Так что следи за речью! И в‑третьих, если ты ещё раз поднимешь эту тему, вылетишь с работы!

Ивет пафосно взмахнула рукой и пофигистическим тоном проронила:

– Не мороси лысый…

Следующий разговор у Ивет проходил уже в кабинете президента компании, правда разговор этот состоялся уже вечером после окончания рабочего дня и тет‑а‑тет. Поэтому президент очень надеялся на то, что этим вечером у него будет повод сказать «Ну ваще!»

– Клубничка моя, сбавь обороты – сказал пятидесятичетырёхлетний Люсьен Фарси. – Иначе мне придётся сделать то, что предписывает должность.

Затем Люсьен трусцой подбежал к Ивет, схватил за ягодицы, приподнял и посадил на край своего стола, проговаривая игривым тоном:

– А папочка так не хочет расставаться со своей лапочкой.

К тому времени волосы на голове Люсьена уже заметно поредели. С недавних пор он начал носить широкие косые бакенбарды до самых скул. Люсьену казалось, что это придаёт ему брутальности и компенсирует потерю волос на голове. Ещё до бакенбард, лет так за десять, Люсьен обрёл первый признак частого употребления пива в виде небольшого живота, который пока что трудно было назвать балластом. Но его это не беспокоило, так как его любили таким, какой он был, причём любила его таким не только жена, так что его репутация ничуть не пострадала. И всё же одна вещь Люсьена беспокоила. Он никогда не появлялся среди сотрудников без пиджака, так как не хотел, чтобы кто‑то узнал, что он носит подтяжки. К этому предмету гардероба президент компании слишком привык, чтобы отказаться от него. Это был его бзик. Ивет оставалась единственной во всей компании, кто видел Люсьена Фарси в подтяжках, как, впрочем, и без подтяжек и всего остального. До появления Ивет в компании Люсьен часто срывался на подчинённых, из‑за чего все пахали как угорелые и старались лишний раз не попадаться ему на глаза. Ну а спустя пару месяцев после приёма на работу Ивет президент компании выплёскивал всю энергию НА неё и В неё, а все остальные стали реже выслушивать недовольный голос начальника. Словом, Ивет принесла мир и радость всему медиахолдингу.

Он уже успел прилипнуть к этим пышным ягодицам, как вдруг неожиданно для самого Люсьена Ивет подорвалась и, толкая его в грудь, отпрянула со словами:

– Хоре уже лапать меня как шлюху по заказу. Лучше бы не о щели моей думал, а мозги встряхнул.

Такая внезапная реакция немного огорчила Люсьена. Он вернулся обратно, чувствуя, как возвращается накопившаяся за день усталость и буквально рухнул на кожаное кресло с высокой спинкой, произнеся:

– Я не вижу никаких причин что‑либо менять в твоём блоке.

Ивет сложила руки перед собой и рявкнула, расхаживая по кабинету как лев в клетке то в одну сторону, то в другую, щёлкая каблуками по паркету:

– Ты вообще обещал, что я получу его место к концу этого года! Что‑то мне подсказывает, что ты не собираешься держать своё слово!

Люсьен с усталым видом вытер ладонями лицо и вяло проронил:

– Но дорогая, Рубен отлично делает свою работу.

– Я сделаю ещё лучше! – почти выкрикнула Ивет.

Люсьен врезал рукой по столу и крикнул:

– Довольно истерить! Я тебя что, месячные!?

Но Ивет привыкла и к такому тону, поэтому её это нисколько не напугало, а даже напротив – раззадорило. Решив поиздеваться над словами шефа, она остановилась, развернулась к нему лицом и сардонически произнесла, демонстративно проводя пальцами между ног:

– А ты отлижи и узнаешь!

Однако сарказм был не чужд и Люсьену. Он почти что подбежал к Ивет, схватил её за волосы на затылке, резким толчком прислонил к рабочему столу так сильно, что Ивет рухнула на столешницу всем туловищем и со стола полетели все бумаги.

Как и всякий скандал между любовниками этот тоже перерос в животный секс, правда поначалу происходящее скорее напоминало изнасилование или сцену из порно в духе мазохистов.

Уже лёжа на столе первые секунды после извержения, которое совершил Люсьен в глубинах кратера Ивет, он лёг на спину, а Ивет беззвучно задвигала губами, прекрасно зная, что он сейчас скажет. Но Люсьен произнёс:

– Зае*ись!