Венерические приключения землян

Вечером она оставила ребёнка родителям и отправилась в клуб, что стало для неё большой психологической разгрузкой после того, как она долгое время была ограничена в личной свободе ввиду беременности. Встретившись с Рамоном в клубе, она попросила взять её раньше срока, о котором был уговор. Так она надеялась отвлечься от нахлынувшей хандры. Рамон охотно согласился, после чего у него возникло ощущение, что Мануэлла заметно перебрала, хотя и выпила она недостаточно для того, чтобы потерять трезвый ум. Но такие мысли у Рамона возникали, потому что пока его руки держали руль, её рука легла на его пах.

– Эй, ты чего?

Мануэлла откинула голову на спинку сидения и издала негромкий, но очень звонкий смех, который в её слегка поддатом состоянии немного походил на злорадный. Она ответила:

– Как? Хочу тебя отблагодарить – с этими словами Мануэлла продолжила гладить рукой у Рамона между ног.

Сам Рамон не до конца понимал, как ему реагировать на происходящее. Ему нравилась Мануэлла как женщина с первого дня, но ему всегда удавалось держать их отношения в рамках служебных или даже дружеских, но дальше дело никогда не заходило. Он старался напоминать себе о том, что она выпила и сейчас навеселе, а наутро, когда протрезвеет, может дать своим действиям совсем другую оценку. Справедливости ради стоит отметить, что сам Рамон тоже отнюдь не воздерживался от спиртного в клубе, так что настроение у них было приподнятое в равной степени и мысли о служебной этике не смогли удержаться в его мозгу дольше, чем на пару минут.

Он заметил, что с момента их последней встречи её грудь заметно выросла. Об этом говорили и бугорки, которые выпирали над декольте тёмно‑синего платья, и особенно сильный эффект они оказывали, когда Мануэлла вдыхала полной грудью.

– Так куда сейчас сворачивать? – задумчивым тоном спросил Рамон, продолжая мимолётом поглядывать на её грудь.

– Откуда мне знать где ты живёшь – томно проронила Мануэлла, расправляя свои длинные чёрные волосы.

Её рука на паху Рамона стала работать настолько активнее, что в один момент его нога рефлекторно вздрогнула и вдавила педаль газа чуть глубже, после чего стрелка на спидометре подскочила аж до ста сорока пяти километров. По счастью ближайший автомобиль находился на такой дистанции, что его фары едва просматривались в виде слабых крошечных красных огоньков.

Превозмогая порыв небывалой похоти и вожделения грядущих потрясений на простынях, Рамону всё же удалось сквозь ночной мрак доехать до дома без происшествий, обезопасив свой гиперкар от повреждений, которые он мог нанести в состоянии сексуального опьянения. А вот что касается опьянения классического, то алкоголь оказал исключительно положительное воздействие, так как он лишь помог обоим расслабиться в достаточной степени, чтобы спокойно приступить к недетскому занятию, от которого дети просто возникают.

Как и следовало ожидать, холмы и бугры Мануэллы обеспечили потрясения, причём порою в буквальном смысле, когда Рамон от души шлёпал по ягодицам, либо грудь Мануэлы стремилась в лобовое столкновение с его лицом. Процесс превзошёл все ожидания. Её нагота оказалась намного привлекательнее, чем мог представить себе Рамон, а её стоны и извивающиеся движения рождали в голове самые порочные образы, о которых стыдно говорить даже в обществе отъявленных извращенцев.

Очнувшись ближе к полудню, Мануэлла чувствовала себя превосходно. Она пребывала в здравом уме и прекрасно помнила всё, что происходило с ней в этой самой комнате. И от этого ей на душе становилось лишь теплее. От нахлынувшей депрессии не осталось и следа, как и воспоминаний об отце её ребёнка. Со стороны могло показаться, что Мануэлла просто как следует потрахалась и поэтому хорошенько прочистила мозги от лишних мыслей. Но это было не совсем так. Её настроение было на подъёме, но она испытывала какое‑то странное ощущение. Мануэлла понимала, что ей всё равно чего‑то не хватало, и чем тщательнее она оглядывала спальню Рамона, тем сильнее становилось это чувство. Пока она подтягивалась, разразившись широкой улыбкой, Рамон всё ещё спал. Мануэлла решила не будить его и заказала такси. Но перед этим положила глаз на бритвенный станок в ванной комнате, статуэтку в форме ангелочка в гостиной, перочинный нож на кухне и крем для обуви в прихожей. Уместив это всё в своей сумочке, Мануэлла отправилась долой, испытывая чувство, близкое к какому‑то нездоровому экстазу.

Ровно через неделю частный самолёт Рамона Моралеса приземлялся в аэропорту Монреаля, куда он прибыл по приглашению своего делового партнёра по имени Эдвард Нэш, владеющего активами почти на семьсот миллионов долларов. Ему принадлежал завод по производству зубных щёток, у которого был контракт с компанией Рамона на поставку пластикового сырья. В тридцать восемь лет Эдвард прекратил офисную работу, предпочитая оставаться владельцем, сбросив тем самым всю возню на менеджеров. Последние пару лет Эдвард начал работать над своим телом, желая стать обладателем огромных бицепсов и кубиков на животе. Кое‑каких результатов добиться ему удалось, а именно нарастить мышечную массу, правда все эти мышцы пока ещё скрывались под небольшим слоем жировых отложений, объём которых так и не сократился. Но оттого Эдвард менее привлекательным не становился ввиду своего влияния в определённых кругах. Но ещё задолго до этого он начал интересоваться куда более привлекательным увлечением. Это началось в тот момент, когда Эдвард в компании друзей полетел отдыхать за океан и объездил половину всей Европы менее чем за месяц. Основательный сдвиг в его вкусовых предпочтениях произошёл тогда, когда он куролесил в таких странах как Германия, Нидерланды, Дания, Швеция, Польша, Чехия. Но кварталы красных фонарей в списке впечатливших мест стояли далеко не на первом месте. Неподдельный интерес у Эдварда Нэша вызывали те места, которые невозможно было найти ни в одном путеводителе.

И вот вернувшись домой, он услышал самый очевидный вопрос, который в этом случае могла задать жена:

– Нашёл объекты для инвестиций?

Ответ Эдварда оказался вполне смелым, но и в тоже время отбрасывал какие‑либо подозрения со стороны благоверной:

– Есть несколько мест. В следующем месяце полечу ещё. Кое в чём ещё следует разобраться чуть подробнее.

Короче говоря, через два дня Эдвард купил особняк в пригороде Монреаля и через три недели он был полностью переоборудован и подготовлен для приёма членов закрытого клуба оргий. Теперь у Эдварда была своя Европа прямо под боком.

Ему так и не удалось узнать каким именно образом, но через восемь месяцев его жена всё‑таки узнала об этом дворце приватной порнухи и подала на развод. Благо на тот момент состояние Эдварда было в разы меньше, а детей они так и не успели завести, посему и тот кусок, который смогла оттяпать жёнушка в результате бракоразводного процесса, оказался не столь велик, а по нынешним меркам так и вовсе сущие копейки. С тех пор выбор между собственным капиталом и супружескими кандалами для Эдварда Нэша больше не стоял.

Это был последний будничный день, так что все гости могли предаваться плотским утехам, не заморачиваясь о том, что завтра им надо вставать пораньше. Собственно, эту деталь Эдвард учитывал, когда планировал капитальный ремонт и обставлял интерьер. Для этого он замуровал изнутри все окна, разместил повсюду приглушённое освещение и убрал из дома все часы. Таким образом, оказываясь внутри, гости забывали о времени как таковом и не замечали смену времени суток. В этом смысле особняк оргий Эдварда напоминал казино, где руководство заведения делает всё возможное для того, чтобы посетители не замечали, как проходит время и застревали внутри как можно дольше.

Прошло чуть больше часа с того момента, как вся компания из тридцати восьми человек была в сборе. Некоторые уже потели полным ходом. Стоны и шлепки доносились из каждой комнаты.