Весёлая гора

Максимильян, ничего не ответив темному духу, покинул дом. Спустившись с горы, он оказался в селении. Дома спали. Он крался по улицам, и там где проходил Максимильян собаки переставали лаять, даже ночные звуки затихали, и наступала пугающая тишина. Он подошел к дому осторожно, остановился у окна. Тихая песня лилась. Сотканная будто из легчайшего ситца, она была неуловима. Природа не могла породить таких волшебных звуков. Много чего видел и слышал Максимильян за те тысячелетия, подаренные ему темным владыкой. Странствия по земному шару утомили, голоса смазались, краски поблекли. Мир оказался серым и унылым. Так что же происходило сейчас?

– Очередная блажь, – отозвался Аггел. – У людей это называется: седина в бороду, а бес в ребро. Тебе стало скучно, я понимаю, захотелось развлечься.

– Опять ты рядом?

– Хорошо, не буду мешать.

Дух исчез.

Женский силуэт ожил в желтом окне, занавеси раздвинулись, и девушка, глядя во мрак ночи, спросила:

– Кто здесь?

– Зовут меня Максимильян. Я пришел на твой голос. Он так прекрасен. Позволь мне быть здесь.

– Странно, кажется, я знаю тебя, но имя твое слышу впервые.

И они говорили, и говорили, и только Аггел, превратившись в еле заметную тень на стене дома, злился на их беседу.

Минуло много часов. Он пообещал придти завтра. Она исчезла в окне, и свет погас, но Максимильян не спешил. Что‑то держало его. Невидимая сила сковала движения, он понял – сейчас изменится все. И после этой ночи будет жизнь иная, наполненная светом.

– Что медлишь ты? – злобно спросил Аггел. – Скоро восход солнца. Или ты хочешь сгореть в рассветных лучах?

– Возвращайся домой, а я остаюсь.

– Я не ослышался?

– Иди.

– Дурак! Что ты собираешься делать?

– Мне никогда не быть с людьми, и они не признают меня. Если встречу я человека, и скажу о своих намерениях, он испугается. Кто бы хотел иметь в друзьях падшего духа? Никто.

– Ничего этого не будет, ты сгоришь под первыми лучами солнца.

– Лучше так, чем старая жизнь.

– Будь ты проклят! – рявкнул Аггел и исчез.

Максимильян ушел из селения. Он поднялся на гору и окинул взглядом окрестность. Вот жилища человечьи, они как на ладони. Вот у восточного горизонта светлеет небо, оно красиво наливается теплым голубым цветом. Максимильян расправил крылья. Взошло солнце. Он приготовился к смерти, но первый луч, скользнувший по его бледной коже, не обжег. Светило ласково согрело. Уже торжествовал день, а Максимильян был жив. В его голове прозвучал голос Аггела:

– Ночью я приду. У тебя еще есть шанс на спасение. Приди и поклонись темному владыке, и он простит. Сейчас ты стал смертным, поэтому солнце пожалело тебя, но земля не пожалеет. Ты сгниешь в ней, как простой человек.

– Пусть так. Не приходи, и больше не говори со мной. Сгинь.

– Воля твоя. Я предупредил.

И шло время. Максимильян жил рядом с селением. Он следил издалека за людьми, но никогда с ними не встречался. Лишь по ночам он спускался с гор и говорил с девушкой.

Но однажды она вышла замуж и покинула дом. Он проводил ее грустным взглядом, понимая, что стар и силы его на исходе. Долгих путешествий ему не выдержать. Максимильян остался рядом с людьми. Теперь он не совершал длительных переходов – ноги болели, поэтому он все больше сидел на горном выступе и глядел вниз на дома, как дозорный охраняет границы. И странное дело, большие беды обходили селение. Опустошающие войны не докатывались до этих мест, будто разбиваясь о невидимую и неприступную стену. Не случалось серьезных болезней и неурожаев. И дух, сидящий на выступе горы, незримый никому, был рядом. Люди возносили хвалебные гимны богу, не ведая, кто их истинный защитник.

Но однажды Максимильян заметил странную картину: из воздуха соткалась гора очень похожая на ту, на которой он жил. Она парила над селением и горела изнутри изумрудным светом, призрак золотого солнца освещал ее. Возник дракон. Он обвил гору длинным телом и устремил взор к светилу, будто моля о чем‑то, словно обращаясь к нему.

Максимильян понял: это последний день его жизни.

Вечером он умер без боли и страха, растворивший в предзакатной прохладе, и дух его устремился к небесам.

 

…

 

Антон оторвался от чтения. Он вновь рассмотрел титульный лист книги, затем заглянул на последние листы, изучил корки – никаких фамилий. Даже пометок от руки не было, будто никого не заинтересовали сказки, хотя по истертым листам видно, что ее читали много раз.

Он положил книгу на стол. Захотелось чего‑нибудь перекусить. Анатолий рассказал ему, где находится кухня. Антон нашел ее. Помещение просторное. По периметру стояли встык разделочные столы, разбавленные мойкой, стиральной и посудомоечной машинами, плитами, их оказалось две, но Ефремова привлекли внимание холодильники – три серых двухметровых красавца. Антон подумал: «Зачем одному столько?» Он открыл первый их них. Холодильная камера была аккуратно заполнена продуктами. Их хватит больше чем на неделю. Затем открыл остальные холодильники и испугался. Мало того, что они тоже оказались забитыми едой, так она лежала в том же порядке, и ее ассортимент, вроде, такой же. Антон не поверил. Поочередно открыл все холодильники и убедился: глаза не обманули. Перед ним будто три одинаковых фотографии. Даже, например, зеленые перья лука везде лежали на средней полке, свисая. Ефремов насторожился. Он побоялся дышать глубоко и прислушался к тишине на кухне. Его посетило такое чувство, что кто‑то в этот момент стоит за спиной и, ехидно хихикая, потирает ладони: шутка удалась, жертва обескуражена. Антон обернулся. Конечно, никого не было. Его взгляд уперся в навесной шкаф. Ефремов сел за большой кухонный стол, окруженный стульями. Стол стоял в центре.

«Так. К черту все, – подумал Антон, – я пришел сюда перекусить и мне плевать какие тараканы обитают в голове хозяина Мерриберга».

Он вновь открыл холодильник. На этот раз с определенной целью. Достал помидору черри, огурцы, чесночный соус, злополучные перья лука, кусок розового мяса с белыми прожилками, грейпфрутовый сок в пакете. Порывшись в навесных шкафах, нашел белый хлеб в нарезке, вскипятил воды, заварил чай. Разглядывая микроволновую печь, подумал, что можно приготовить горячее, но отказался от этой идеи. Соорудил бутерброды и, никуда не спеша, съел их, запивая чаем. Затем, смакуя, тянул пару минут сок из стакана.