Виндера. Однажды будет ветер

Натан рассказывал, что люди, которые не были дома в момент запуска Ветродуя, превратились в ближайшие пригодные для этого вещи. Клим всегда пас отару на своем велосипеде. Неудивительно, что он в нем застрял.

– Погоди, но мне сказали, что это было ночью… – Рина отступила на шаг, испугавшись сама не зная чего. – Принц Аскар запустил Ветродуй среди ночи, чтобы как можно больше людей были дома в этот момент. Зачем тебе пасти коз в темноте?..

Велосипед молчал и не двигался. Да и что он мог, кроме как дернуть за рычажок звонка? Пришлось Рине самой обдумывать версии.

– А может, ты не пас их, а искал? Ты говорил, что они иногда теряются, и тебе приходится искать их по темноте…

«Дзинь», – подтвердил Клим.

Напряжение немного спало, и Рина почувствовала, как трясутся коленки. Она уже готова была лезть на яблоню, если Клим вдруг погонится за ней, но не хотелось ждать такого от друга. Они ведь все еще друзья?

Клим был старше Рины на два года и жил вместе с бабушкой в маленьком доме у перекрестка. Они познакомились пару недель назад, не считая веков забвения.

В тот день Рина гуляла по округе и присела отдохнуть под деревом на одном из холмов, откуда открывался отличный вид на Рыбоводье. Клим заметил ее издали и пригнал коз поближе. Когда Рина поняла, что он едет к ней, то чуть не сбежала: для нее не было ничего хуже встреч с незнакомцами и особенно с мальчишками. Но Клим оказался безобидным. У него было загорелое лицо, бледно‑голубые глаза и завязанные в хвостик волосы, светлые, как цветущий ковыль. Он поздоровался, спросил, не помешает ли, и предложил ей козьего сыра. Они перекинулись парой слов, а потом просто сидели и молчали, глядя на коз. И в этом молчании, на удивление, не было ничего неловкого. Никто не думал, как бы завязать разговор. Никто не пытался заполнить тишину вопросами. Они просто ели сыр и конфеты, которые Рина прихватила из дома, и все было так, словно было так каждый день много лет подряд.

«Лучший способ для меня понять, смогу ли я подружиться с человеком, – подумала тогда Рина, – это проверить, приятно ли с ним молчать».

На другой день они встретились снова, хотя уговора не было. И вот уже две недели Рина пасла вместе с Климом коз, и это доставляло ей даже больше удовольствия, чем книги – редкое явление. И потому в тот ненастный вечер, когда они всей семьей обсуждали планы принца Аскара, Рина была сильно раздражена. Она ходила на прогулку, несмотря на холод, обмотавшись дождевиком, но Клим загнал стадо пораньше из‑за непогоды, и они так и не пересеклись. А теперь перед Риной стоял двухсотлетний велосипед.

– Один звонок – это «да», а два – это «нет», договорились? – спросила она.

«Дзинь», – подтвердил Клим.

– Ты меня помнишь?

«Да».

– Рада тебя видеть! Как ты? Все нормально?

«Вполне».

Клим объехал ее со всех сторон, будто разглядывал. Рине стало страшно, что он попробует столкнуть ее с холма, а еще очень неловко за свою одежду: майка совсем тонкая, а шорты неприлично короткие.

– А я так себе, – сказала она, стараясь не стоять к нему спиной. – Я спала в часах, а потом проснулась и узнала, что уже двести лет прошло.

«Так и есть», – подтвердил Клим.

И все‑таки Рина его почти не боялась. Во‑первых, они когда‑то дружили. Во‑вторых, дома пытались убить Странников в основном ради свободы, а Клим был относительно свободен. Еще одной причиной было недоверие к Виндерам. Некоторые люди считали, что куда лучше справятся с этой ролью. Но, судя по тому, что Клим по‑прежнему пас коз на этих холмах, он все еще любил свою спокойную деревенскую жизнь, и ему не сдалось рисковать ей ради спасения Хайзе. Чего‑чего, а героизма у Клима в крови не было. Рина узнала это от него самого в их без двух веков недавнем разговоре.

– А какое у тебя любимое время года? – спросил тогда Клим.

Они сидели под большим орехом у озера, куда он пригонял стадо на водопой, и жевали пресные лепешки с луком, запивая их лимонадом.

– Все, кроме двух недель в конце года, – ответила Рина. – Ненавижу это время, потому что у нас экзамены, и учителя каждый раз меня донимают.

А ты уже выбрала, кем хочешь стать, деточка? Как это ты еще не знаешь? А откуда я знаю, кем хочу стать? У меня ничего особо хорошо не получается. Рисую я так себе, актриса из меня ужасная. Это Альберт у нас все родительские таланты собрал. Ты бы видел, какие яблоки он в блокноте рисует и как разыгрывает бабушку ради карманных денег. Чтобы выбрать профессию, нужно знать, в чем ты хорош, а я во всем так себе.

– Просто выбери то, что тебе нравится, – предложил Клим. – У тебя же есть что‑то любимое?

– Ну, я книги люблю, – сказала Рина без особого энтузиазма. – Одно время даже придумывала свои истории, но записывать их слишком трудно и долго. Я больше читатель и иногда представляю себя библиотекарем, но от этого, если честно, тоска берет. Хочется чего‑то большего…

Клим прилег было на траву, но ему в спину вонзилась сухая ветка. Он замахнулся и бросил ее в воду – почти на середину озера. Томные от жары козы, разлегшиеся в тени деревьев, даже не пошевелились.

Рина думала, что ей станет легче, если она кому‑то расскажет о своей проблеме, но уже пару секунд спустя готова была язык себе откусить.

– А ты чем хочешь заниматься в будущем? – перевела она разговор.

Клим рассеянно пожал плечами:

– Да просто жить. Пасти коз, ездить в город по выходным, кататься на лодке со стариком Мерли, помогать бабушке с огородом. Мне это нравится. Не хочу ничего менять.

Разочарование было оглушительным.

«Звучит просто жалко, – подумала Рина. – Мальчишки в его возрасте мечтают стать королями, кудесниками или богачами, да хоть кем‑то значимым. А он собирается всю жизнь просто пасти коз?..»

После стольких книг о героях Рине нравились амбициозные, смелые люди с большими планами на жизнь, а ее новый друг оказался совсем не таким. Это было обидно, потому что Клим нравился Рине своей загадочностью. Он был симпатичный и молчаливый, и она могла воображать про себя, что на самом деле он изгнанный принц маленькой далекой страны, который не может говорить о своем прошлом, чтобы не выдать себя врагам, и поэтому часто молчит. А в это время его мысли занимают подвиги и свершения. Он сидит на холмах, притворяясь пастухом, смотрит на коз и ждет не дождется, когда вырастет и вернет себе законный трон.

И ночами в пустом хлеве при свете сального огарка он фехтует пастушьим прутом вместо шпаги, изящно пронзая воздух навстречу невидимым убийцам родителей…