Во власти небытия

– Не знаю точно, какая разница – ответил Прохор.

– Вероятно, что он. Хороший старик, толковый в своём деле. Всё меньше таких мастеров остается. Скоро и вовсе не станет – пробурчал привычное недовольство отец Кирилл и уже тут же обдумывал пришедшую к нему в голову мысль.

– «Нужно договориться с Устином, пусть он заложит эту штуковину в мою печку, захоронит там. Нужно ещё её добыть, тогда и видно будет. Если это она и есть то, о чем я думаю, то сразу видно будет, сразу почувствуется».

Прохор спрашивал, в очередной раз, о чем‑то из прошлого. Отец Кирилл отвечал ему, думая совсем о другом.

15.

Под ногами была размытая, скользкая от недавно прошедшего дождя земля. Отец Кирилл свернул в проулок, взяв направление в сторону дома Елизаветы Павловны. Местами притоптанная трава помогала идти, но если даже хотел он ускорить шаг, то давно опустившаяся темнота не давала ему этого сделать. Ещё вокруг стояла полная тишина, и хоть в окошках домов, что были по правую руку от него, тускло горел свет, он никоим образом не мог вмешаться в почти загробное умиротворение. По левую же руку был пустырь. Разросшаяся крапива создавала непроходимую стену, и отец Кирилл подумал о том, что давно надо было бы распахать эту землю, но от чего‑то никому не было до этого дела. Раньше здесь и было картофельное поле, принадлежащее купцу Баеву Аристарху Ивановичу. Отец Кирилл поймал себя на мысли, что думает совершенно не о том. Преодолел еще с десяток метров, и в обозрении показался мертвый домишко Елизаветы Павловны.

Желание пойти туда днем было огромным, и отец Кирилл даже собрался, и даже вышел за калитку, но увидев то там, то тут людей, передумал. И вот его снова ждала ночь и хоть она ещё не достигла своей зловещей отметки в виде наступления полуночи, но странным образом, от этого было совсем нелегче. Мрак уже вступил в свои права. И он постарается любым путем скрыть от него местонахождение шашки. Была четкая уверенность, что шашка находится в открытом доступе, она не зарыта и не замурована, а если и находилась в таком состоянии, то сейчас точно извлечена на свет божий. Только от чего настолько пассивен Резников, что ему стоит пресечь всё попытки овладеть его реликвией, или всё же есть какая‑то неизвестная аксиома, или еще что‑то недоступное пониманию.

В руках отца Кирилла находилась керосиновая лампа, в карманах два коробка спичек. Калитка снова противно скрипнула. Отец Кирилл остановился в небольшом дворике, который и в куда лучшие годы находился в запущенном состоянии, сейчас же и вовсе выглядел мрачно, да и к тому же его окутал зловещий сумрак мертвого напряженного молчания.

– Нет здесь жизни и, видимо, давно уже нет – прогоняя собственный страх, произнёс отец Кирилл.

Через какое‑то время лампа уверенно разгорелась. Отец Кирилл ещё добавил огня и после этого глубоко выдохнув, зашел в дом. Внутренне убранство сильно отличалось от того, что он видел во время последнего визита сюда. В комнате был полный порядок, завешено зеркало. Чистым был стол, аккуратно заправлена кровать, в изголовье которой была наложена высокая белая горка из подушек. Большая комната, вместе с ней маленькая, представляющая из себя нишу темнушку без окон, и кухня, несмотря, на преобразившую их уборку, встречали отца Кирилла враждебно. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Постояв в середине комнаты минуту, передвигая лампу в разные стороны от себя, он уверенно начал раскрывать дверцы серванта, комода. Свет от керосинки немного плясал. Половые доски громко скрипели под ногами. Иногда отец Кирилл останавливался, замирал на месте, вслушиваясь в абсолютную тишину, затем осторожно подходил к окну. Успокоившись на самую малость, он продолжал поиски, но они к его разочарованию не приносили успеха. Лампа осветила настенные часы дореволюционного производства, стрелки на них подходили к пугающей полуночи. Отец Кирилл перекрестился на иконы, висевшие в одном из углов. Немного подумав, взяв паузу, он всё же зажёг три свечи, что размещались на декоративной полочке возле икон Елизаветы Павловны.

Ещё раз, проверив уже просмотренные места, он с неприязнью взглянул на притягивающую к себе крышку подпола, взял паузу, чтобы успокоить дыхание, после начал попытку открыть крышку. Крышка хоть и с трудом, но всё же поддалась. Затхлый запах ударил в нос. Отец Кирилл осветил проём вниз и начал осторожно спускаться, но одолев всего две ступеньки ненадежной лестницы, он остановился.

– «Кровать, конечно же, кровать. Она лежала на кровати» – промелькнуло в голове, в течение доли секунды.

Он тут же сделал движение в обратном направлении и сейчас был уверен, что шашка находится там. Одним махом скинув всё с кровати, он облегченно вздохнул. На него смотрела блестящая сталь шашки, положенная на тряпку, под которой был панцирь металлической сетки. Подушки и матрац с зеленоватыми полосками, вместе с ними, одеяло и покрывало, валялись возле ног, а он осторожно взял в руки шашку. Догадки отца Кирилла сразу дали о себе знать. Несмотря на плохое освещение, сталь сразу ослепила его хищным блеском. Отец Кирилл отстранил шашку от глаз, но холод смерти ощущался на лице. Шашка тянулась к нему, как будто была живой. Рука, державшая рукоятку, начала разогреваться, через несколько секунд невыносимый жар покрыл всю ладонь, и отец Кирилл бросил дьявольский предмет на панцирную сетку кровати. Сердце стучало глухо. Давление давило на виски, но ладонь начала остывать.

 

Конец ознакомительного фрагмента