Волчьи ворота

Ворота автосервиса были открыты, из ворот торчал кузов пикапа, под которым, точно дополнительная подставка, топорщилась огромная выхлопная труба. Играла музыка, не имеющая ничего общего ни с машинами, ни с гаражами. Откуда‑то раздавалось громыхание инструментов. Все это произвело на Сашу неизгладимое впечатление, и он окончательно убедился, что его приятель Миша Ефремов не пошутил и действительно достал ключи от машины, чтобы прокатиться с ним до поселка Верхнебаканского через цементный карьер и Атакайские водоемы. Путешествие казалось столь значимым не только потому, что они направлялись в горы, где дороги были, как чертовы петли. Главной изюминкой на торте был сам Ефрем, который в недавнем прошлом умудрился попасть под статью о лишении водительских прав, при этом их не имея. Просто Ефрему было семнадцать и никакой автошколы он не заканчивал. Зато он практиковал навык со средних классов школы, и Балык, не единожды катавшийся с ним в горах, бесконечно доверял ему.

Саша услышал, как завелся двигатель «Тойоты‑Тундры» и устремился к гаражу, как пес на запах сдобных булок.

– Ефрем! – заорал он, не доходя до ворот.

Двигатель взревел так, что зашатались крыши соседних гаражей.

Балык поспешил предупредить приятеля, что если он продолжит давить на газ, то его родители могут среагировать на такой рев, как на взрыв.

– В прошлый раз, когда твой пьяный батя прогревал тачку, мой папаня хотел вызывать МЧС, – сообщил Балык то, что Ефрем и сам знал без него. – Он думал, что в одном из гаражей начали взрываться газовые баллоны.

Ефрем ухмыльнулся. Рев пятилитрового двигателя с неотлаженной газовыпускной системой доставлял ему удовольствие. По лицу семнадцатилетнего парня расползлась довольная гримаса, и, если бы не утро, отложившее на нем свой отпечаток, Балык подумал бы, что Ефрем под кайфом. Ефрем был одним из немногих, кто имел связи с ребятами, через которых можно достать травку, но, к сожалению, за неимением денег часто он это не делал. По этой причине Саша Балык до сих пор не знал, как пахнет марихуана, хотя синий «Винстон» в свои двенадцать освоил, как горшок в семь месяцев.

– Не переживай, бро, – протянул заспанный Ефрем. – Все будет норм.

Он зевнул, потер правый висок и мотнул головой:

– Я сейчас отъеду. А ты закрой ворота.

Балык кивнул.

Грязная «тойота» на восемнадцатидюймовых колесах выкатилась из гаража, и от вибрации ее двигателя на холостом ходу у Саши задрожали ноги. Впрочем, не один Саша поймал это странное ощущение, исходящее от пятилитрового двигателя. Когда вибрация стала отражаться на стенках гаражей и сараев, под колесами «Тундры» зашевелился даже гравий, а пробившиеся в нем сорняки стали гнуться к земле и сохнуть, точно изнывая от солнца.

«Вот это аппарат!» – восхитился Балык и подумал, что свою будущую жизнь хочет провести не в холеной трехэтажке и не на заводе в ста метрах от гаражей. Он хотел поселиться в этой громкой, страшной машине. От одного вида ее ржавых боков, царапин и вмятин сердце Саши сжималось, а когда Ефрем нажимал на газ и из выхлопной трубы валил черный дым, на его лице появлялась ухмылка.

Балык придавил ворота кирпичом и запрыгнул в кабину. Приключение начиналось, и он трепетал от нетерпения, в то время как его приятель вел себя, будто собирался в магазин. «Тойота» вырулила с гаражной территории и промчалась мимо школы, точно ураган сквозь лес. На железнодорожном переезде Ефрему пришлось остановить машину из‑за поезда. Он сделал это с большой неохотой, едва не свернув шлагбаум с петель.

– Хреновы идиоты! – выругался Ефрем, махая на приближающийся поезд.

Нос «тойоты» уперся в шлагбаум, и ему пришлось немного отъехать назад, чтобы дать преграждающей балке подняться обратно после прохода поезда. Балык заметил, что у него вспотели ладони.

– Я их рот, Вася… – проворчал Ефрем, плавно нажимая на педаль газа, отчего сиденье под Сашей вздрогнуло, точно хотело слететь.

– Мы поедем, как в прошлый раз? – спросил он.

Ефрем ухмыльнулся.

– Конечно, бро, – пробормотал парень, по всем параметрам напоминающий молодого армейца. – Можешь поспать пока. Я разбужу тебя, когда начнется крутотень.

Не успел Балык моргнуть, как асфальтобетонная дорога сменилась грунтовой, а потом начался настоящий горный бурелом. «Тойота» уверенно справлялась с ухабами, кузов машины швыряло, как лодку в океане, в салоне поднялась пыль, и Балык в который раз поймал себя на мысли, что перед любой поездкой с Ефремом ему надо пить таблетки от укачивания, диареи и недержания мочи. Все это нахлынуло на него так некстати, что он был готов попросить приятеля остановиться, и только зыбкий интерес и уважение к горам оставили его с закрытым ртом терпеть все сопровождающие дорогу трудности.

Пока продолжался подъем и лес ровным строем восставал по обе стороны дороги, Балык ерзал на сиденье, придерживая живот и изредка прикрывая глаза от картины хмурого неба над пиком бесконечной горы. Просека вела куда‑то вверх, Ефрем давил на педаль, двигатель ревел, по салону гуляла пыль. Происходило еще много чего, что совершенно не смущало водителя, но омрачало самочувствие его пассажира.

Дорога почти не виляла. Изрытая камнепадами полоса поднималась вверх, как стрела. Не было ей конца и края, и сам лес не знал, заканчивается ли она вообще. Лишь кривизна подъема изредка менялась, из‑за чего машина пробуксовывала, перекидываясь через очередной валун, падала в колею и снова задирала нос. Ефрем подруливал, помогая внедорожнику справляться с каменными ступенями, и от этого кузов раскачивало так сильно, что задний мост скрипел и грозился рано или поздно оторваться от рамы.

Незадолго до того, как подъем в гору закончился, Саша не выдержал и, высунув голову из окна, стравил остатки завтрака прямо на дверцу «тойоты». Ефрем краем глаза заприметил что‑то неладное, прибавил газу, потому как увидел просвет, и дорога перестала мотать машину из стороны в сторону.

– Тебе плохо, бро? – спросил он младшего товарища. – Может, остановимся и подышим воздухом? Здесь отличный горный воздух, мать его!

Утершись рукавом школьной рубахи, Саша показал Ефрему, что чувствует себя хорошо и готов трястись хоть до бесконечности, лишь бы не покидать пределы этой сумасшедшей тачки.

– Ты только дай знак, бро, – предупредил Ефрем.

Дорога повернула направо, и каменистые колдобины сменились глинистым грунтом. Ефрем прибавил газу.

– Я тоже не люблю тот участок пути, – сказал он, перекрикивая двигатель. – Но что поделаешь? Другой дороги нет. Хотя отец говорил мне, что есть какой‑то проезд на технологическую трассу цементного завода. Он знает. Или знал, – Ефрем засомневался.

– Надо это выяснить, – скомкано проговорил Саша Балык. – У тебя есть вода?

Ефрем протянул ему бутылку минеральной воды. Саша осушил ее наполовину, рыгнул и поблагодарил. Нос «тойоты» нырнул в овраг, но уже через мгновение задрался так, что челюсти Саши щелкнули. Задний бампер задел грунт, послышался характерный звук, который тут же отразился на лице Ефрема.

– Надо было взять левее, – упрекнул он себя. – Если колея глубокая, всегда надо брать левее.