Возврат

Созерцая портрет, она отключилась от реальности и задумалась, но звонок в дверь её вернул на землю. На этот раз это был огромный букет красных роз с одной белой в самом центре букета. Запах свежих цветов наполнил комнату, она уткнулась в них и глубоко дышала, прижала букет к себе и от восторга, что всё это происходит, даже заплакала, но это были слезы счастья, впервые за долгое время. К букету прилагался конверт. Она открыла конверт и почувствовала приятный запах одеколона. «Где‑то я уже слышала этот запах».

Письмо.

«Здравствуй, милый человек. Здравствуй, Надя. Надежда моя. Если бы я мог просто взять и набрать твой номер, то, будь уверена, я бы сделал это, но ведь ты мне не давала его – и поэтому звонить я не вправе. И свой номер тоже написать не могу, ибо не интересно будет. Поэтому предлагаю тебе поиграть в одну игру. Но сначала, если ты согласна на все правила, то после прочтения выключи и сразу включи свет. Так я буду знать.

Я хочу пригласить тебя на свидание. «Вслепую?» – скажешь ты. «Почти», – отвечу я. Договоримся так. Я буду рассказывать о себе на протяжении всего дня, и в конце, если захочешь рассказать о себе, то придёшь на свидание. По рукам?

Первый путь, который нужно проделать. Завтра в 8 часов утра тебе нужно быть на службе в городской церкви на главной площади. Там ты узнаешь небольшую часть моей жизни и следующий путь.

Искренне надеюсь на встречу».

Надя выключила свет и всмотрелась в темноту, но ничего не увидела, обычный двор, унылый пейзаж. Опомнилась и побежала включать свет. Вернулась к окну и увидела отдаляющиеся в дворовую тьму два красных огонька, машина медленно катила по разбитому асфальту. Никаких «плохих мыслей» в голову не приходило, и она решила, что всё хорошо. Почему бы и не сходить? Тем более, церковь. «Сто лет не была. Решено, пойду».

 

Глава 10

 

Надя прекрасно знала все церковные обычаи и молитвы. Крещена была при рождении. Отцом своим Сергием. Закутала голову в платок, только округлое лицо видно, никакой косметики, длинная, до пола, чёрная юбка. Священнослужитель не осудит. Не так, как нынешние барышни. Накинут платок на голову, локоны во все стороны развиваются, Сергий бы с таким платком на порог не пустил – «срамота». Только собралась выходить, телефон зазвонил.

– Да.

– Здравствуйте, служба заказа такси. Вас ожидает белая машина у подъезда.

– Но я, – звонок уже отключился.

Она вышла из дома и, на удивление, во дворе не было ни одной машины, кроме белой. Изумленно подошла, села. Водитель уже знал куда ехать и привёз её прямо к воротам церкви. Внутри толпился народ, все ждали начала службы. Было душно и тяжело пахло ладаном.

В детстве она любила стоять в уголке зала папиной церкви и наблюдать за прихожанами. Про себя даже пыталась угадывать их судьбы и что привело их в дом Бога. Но в деревне не так уж много было людей, которые ходили в церковь. Здесь прихожан было куда больше. «Так, вот парочка стоит в углу, наверное, хотят ребенка родить, да никак не выходит». Сразу видно, кто искренне верит, а кого просто жена притащила, да ещё и креститься заставляет. Бабушка, увидев батюшку, так и рухнула на колени и давай поклоны выводить, как будто и нет этих 85 лет за плечами. Тёмный, грузный, тяжёлый мужчина стоит у прямоугольного подсвечника. «За упокой жены своей ставить пришёл, точно». Молодая пара стоит, держатся за руки, счастливые. «На исповедь пришли, перед венчанием». Заметила ещё несколько человек, тоже на исповедь. Стоят все, как один, бумажки в руках держат, на бумажках грехи выписаны, что совершили, батюшке их прочтут и строем бумажки жечь побегут. «Что за люди!» Сожгут грехи свои и довольные побегут новые совершать. «На лицах ведь всё написано». Единственное светлое пятно во всём этом был маленький ребенок, родители принесли его на обряд крещения и спокойно ждали своей очереди вместе с крестными родителями будущего православного христианина. Мальчик был светел и улыбчив, любознательно разглядывал всё вокруг. Смотрел людям прямо в глаза и не отводил, взрослые так уже не умеют. Душа безгрешная – цвет жизни нашей.

Время пролетело незаметно, отслужили и младенца окрестили, народ разошёлся по своим норам.

Осталась она одна, из темноты на неё вышел уже переодетый в обычную рясу батюшка. Отец Владимир.

– Здравствуй, дитя, – она только склонила голову.

– Я знаю, зачем ты здесь. Пойдём со мной вон к той иконе, я тебе всё расскажу.

– Это Иоанн Креститель, он окрестил спасителя нашего, а я на этом самом месте окрестил Ивана. Знаешь, что самое дорогое для меня в этом человеке?

– Что?

– Ты видела, сегодня принесли младенца на крестины? Так вот, у него не было выбора, он всю жизнь будет жить с крестом. А молодой человек пришёл сюда сам в зрелом уж возрасте. Ему тогда 19 лет было. Человек обдумал, осознал, что без бога жизнь не полна. Пришёл на исповедь, рассказал о грехах совершенных (конечно, не обо всех) и просил: «Отец, окрести меня, ибо не могу я жить более вне веры».

Иван на этот шаг отважился только лишь от скуки, засиделся человек, жизнь его скудна стала, то скрывается от правосудия, то бежит куда‑то, проститутку гладит по волосам в кровати, алкоголь уже не давал феерий, а просто угнетал разум. Вот и решил Ваня поиграть в новую игру. Поверил, ушёл в завязку и на службы ходил, но не долго. Он человек был такой, если увлечётся, так делает всё на совесть, без устали, пока не закончит.

В один день хороший, в голову взбрело нож охотничий сделать для отца своего родного. Литературы прочитал библиотеку, фильмы посмотрел о ковке, о видах стали. Изучил всё, что можно было, даже кузнеца в деревне нашёл, договорился с ним, тот помог парню. «Ну, а что не помочь? Парень‑то хороший». (Бутылку поставил) Ваня непременно хотел, чтоб сталь дамаск, рукоять чтоб олива да с узорами. «Столько металла извёл и дерева загубил, подлец». Но сделал, нож вышел красавец. Лезвие так и переливалось узорами, рез отменный, заточку держит. Рукоять сделал из оленьего рога. Где тут оливковое дерево найти? Инициалы нацарапал. Чехол из кожи молодого телёнка сделал. «Шикарный нож», – прошипел Геннадий Семенович и бросил его в ящик стола, где лежал с десяток подаренных ему ножей, сабель и томагавков.

Когда нравилось что‑то Ивану – так и творческая жилка проявлялась. Влетело в голову однажды рисовать научиться, так несколько месяцев просидел, запершись в комнате, пока портрет почти идеальный не написал, себя любимого. Выполнит работу – и всё, не интересно уже, медленно забрасывает и потом совсем перестает заниматься. Велотренажёр так и стоит одиноко ненужный, хотя раньше часами крутил, всё кубики на животе хотел, а появились – так и бросил всё. Живот покрылся жирком, а велосипед – пылью.

Отец Владимир, оглянувшись на Иоанна Крестителя, протянул Наде конверт и произнёс.

– Надежда, дитя. Венчаться будете, обязательно в нашу церковь приходите, у нас хор отличный и цены самые дешёвые в городе.