Вспомнить свою любовь

– Она просто не ожидала, что я так скоро вернусь, – ответил Мансур.

Он прошел в дальний угол, где стояла кровать, и осмотрелся.

– Здесь почти ничего не изменилось, – заметил он, – кроме вот этого. – Он указал на гору разноцветных платков на кровати и разбросанные по полу книги.

Амаль протиснулась мимо, взяла платки и быстро засунула их в верхний ящик комода. Затем она попыталась убрать книги, а Мансур заметил на кровати тетрадь, которая раньше была закрыта платками.

Наверняка это был ее дневник.

– Ты по‑прежнему ведешь дневник? – поинтересовался он.

– Пытаюсь, – коротко ответила она.

– И много читаешь? – Мансур поднял с пола одну из книг и передал ей.

Многие книги выглядели зачитанными, с потертыми обложками. Стало быть, это были ее любимые книги, которые она могла перечитывать, как новые. И это, пожалуй, единственный плюс амнезии.

Восстановление памяти происходило странным образом. Сейчас она помнила некоторые вещи более отчетливо, чем сразу после несчастного случая четыре недели назад, когда очнулась в больнице со швами на правом виске. Но возвращающиеся воспоминания были связаны с ее прошлым, что расстраивало ее еще больше теперь, когда она стояла перед Мансуром. У Амаль не было никаких свежих воспоминаний о нем. Она кое‑что помнила об их детстве, но дальше – полный провал. Что, если он вырос ужасным человеком?

И тем не менее по какой‑то необъяснимой причине ее влекло к этому мрачному красавцу.

– Странно снова оказаться дома, – заметил он, уставившись ей в макушку. – Должен признаться, что не планировал возвращаться.

Значит, он имел в виду, что вернулся из‑за нее.

 

Амаль непроизвольно дотронулась до виска. Шрам покалывало, и ей было не по себе от близости Мансура и его вопросов.

– Остался шрам? – спросил он.

Она лишь молча кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Болит?

Амаль отрицательно качнула головой.

– Я рад, что твои братья и моя мама были рядом, когда это случилось, – искренним тоном произнес он, и на мгновение жесткие черты его лица смягчились. – Нужно быть осторожнее, – продолжил Мансур, – я из личного опыта знаю, насколько ужасны происшествия на строительной площадке.

– С тобой тоже произошел несчастный случай? – Амаль уставилась на него, абсолютно забыв, что не должна смотреть на мужчину, тем более когда они наедине.

– Нет, не со мной, – поспешно ответил он. – Были случаи с коллегами, с подрядчиками. Все происходит очень быстро.

Ей не следовало приставать к нему с расспросами, но она не сдержалась.

– Но ты один в Америке. Кто о тебе заботится?

– Никто, – быстро ответил он.

– А тебе не одиноко, Мансур? – Ее сердце сжалось от боли при мысли о том, что у него никого нет.

– Мэнни – ты раньше так меня называла, – ответил он после долгой паузы. – А теперь мне, наверное, следует отправиться в свою комнату.

Неожиданно его лицо осветилось улыбкой. Амаль была удивлена. Мансур не был похож на человека, который много улыбается.

Амаль купалась в этой улыбке, в глубине души надеясь, что улыбка связана с ней. Осознавая, насколько безумной была эта мысль, она сняла накинутый на плечи пиджак и протянула ему. Амаль постаралась, чтобы их руки не соприкоснулись, когда он его забрал.

– Показывай дорогу, – сказал он, выходя за ней из комнаты.

Амаль проводила Мэнни в комнату для гостей и оставила его отдохнуть и переодеться после дороги, а сама отправилась на кухню.

С тех пор как она временно переехала в дом Мансура, она освободила маму Халиму от кухонных обязанностей. Тем более сегодня. Наверняка мать и сын захотят побыть наедине.

– И каков он собой? – с любопытством спросила кухарка Сафия. – Нима считает, что он джентльмен. Не отругал ее, когда она чуть не выплеснула воду ему на ботинки.

Сафия хихикнула, ее рука замерла над кастрюлей с тушеной говядиной, пока она сноровисто насыпала туда нарезанный лук.

– Я думаю, она уже в него влюбилась. Не оставляй Ниму с ним наедине, когда она убирает комнаты.

Услышав свое имя, в комнату заглянула горничная.

– Вряд ли я буду находиться в комнате, пока он там. – Она бросила на девушек возмущенный взгляд.

– Амаль была с ним наедине.

Лукавое замечание Сафии наводило на мысль, что она снова шпионила. Она была самой молодой из домашней прислуги и работала совсем недолго. Ей еще многому предстояло научиться. Но мама Халима и раньше предупреждала Сафию не подглядывать.

– И чем ты с ним занималась, Амаль? – полюбопытствовала Нима, втащив на кухню большой бак с бельем, которое намеревалась стирать и полоскать вручную.

Сафия ухмыльнулась:

– Флиртовала, конечно.

Служанки продолжили сплетничать, выдумывая небылицы про нее и Мэнни, словно Амаль не было на кухне.

Она никак не реагировала на болтовню служанок, продолжая резать лук.

Она молчала до тех пор, пока Нима не спросила напрямик:

– Вы ведь были раньше знакомы, не так ли, Амаль?

Наверное, мама Халима сказала ей об этом. Иначе откуда ей знать? Нима работает в доме не так давно.

Горничная глазела на Амаль с таким жадным любопытством в ожидании ответа, что ей даже стало неловко.

– И я уверена, что вы двое непременно поженитесь, – выпалила она.

– Нима… – с легким упреком произнесла Амаль, но девушки продолжили обсуждать Мансура.

Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, предмет их горячего обсуждения появился на кухне и приветствовал их своим бархатным баритоном:

– Прекрасные леди, как вкусно у вас здесь пахнет.

Амаль, с горящими от подкалывания подруг щеками, тщетно пыталась скроить серьезную мину, когда обернулась на голос Мансура.