Выбор

Оно как роза: красиво, но опасно.

Красиво нежностью своей, душой чистейшей.

Оно звучит, как музыка, как песня…

 

Наши взгляды пересекаются. В его глазах – уверенность и спокойствие, в моих – смятение и паника.

– Даня… это… это красиво. Спасибо, – мнусь как фольга.

Филатов пристально смотрит и, наверное, ожидает от меня какого‑то ответного действия или слова. Что нужно делать в такой ситуации? И как мне ее воспринимать? Это просто знак уважения или комплимент? А если комплимент, то кому: девушке или специалисту‑психологу?

Ох, Жукова…

***

Полчаса пытаюсь вызвать такси, но никто не хочет ехать в такую погоду. Уже ни на шутку нервничаю, потому что в саду Никитка остался один: звонила воспитательница и слезно просила скорее его забрать.

Я задержалась с Полиной Андреевной, расспрашивая ее о друзьях Дани. Она мне рассказала, что первое время после ужасной катастрофы ребята из его компании навещали Данилу, поддерживали его. А потом Филатов впал в долгую депрессию и не хотел никого видеть. Он игнорировал звонки, отвергал встречи и прекратил всякое общение с друзьями. Отгородился от людей, замкнулся в себе и отказался от дальнейшей реабилитации. И тут у меня назрел вопрос: почему? Ведь должна быть весомая причина?

– Машина не найдена, – шепчу я в который раз. Что же делать?

– Опять отказ? – Полина Андреевна сочувственно заглядывает в мой телефон. – И я, как назло, отпустила водителя, – огорчается. – Что же делать? Так… Я сейчас позвоню мужу, – воодушевлённо хватает свой телефон.

– Что вы, не нужно…

Я не успеваю договорить, как Филатова убегает в глубь гостиной и начинает звонить супругу.

Стою одетая в дверях и обзваниваю все службы такси.

Мне жарко и душно.

Бесполезно.

Черт, черт, черт!

Резкий толчок в спину, и я лечу вперед. Падаю на колени, успевая задержаться раскрытыми ладонями.

Потрясающе. Хуже быть не может. Сегодня случайно не понедельник?

– Твою мать! Ты другого места не могла найти? Че трешься у двери? – слышу над собой знакомый ненавистный голос.

Максим. Какая нелегкая его принесла в такую непогоду? Три недели мы не пересекались, чему я была несказанно рада. Я даже начала забывать про существование этого человека, ведь каждая наша случайная встреча заканчивалась взаимными оскорблениями.

– Я, конечно, понимаю, что наши полы выглядят дорого и богато, а для простого психолога, – выделяет именно эти слова, – так вообще… Но, позволь спросить, ты долго еще будешь здесь отдыхать?

Господи, как стыдно! Надо что‑то сказать! Жукова, соберись и ответь этому засранцу.

Поднимаюсь и одновременно из сумочки, которая перевернулась во время моего фееричного падения, вываливается все её содержимое.

Что я там говорила на счет хуже быть не может? Забудьте! Может. Это эпик фейл!

– Браво! – хлопает в ладоши мерзавец, пока я ползаю у него в ногах, собирая свои пожитки. – Слу‑ууу‑шай, – мерзко протягивает и потирает задумчиво подбородок, – это не ты получила в прошлом году титул «Неудачница года»? Очень на тебя была похожа…

– Знаешь что? – не даю ему договорить. – А не пойти бы тебе…

– Максим, какая удача, что ты пришел! – Полина Андреевна входит в холл и спасает своего сына от направления последнего в место, где всегда темно и сыро.

– Правда? – наигранно удивляется паршивец. – Помню, последний раз радовался моему приходу Батюшка в церкви, когда я под кайфом заставил его продать святой воды за пятизначную сумму! Пить хотелось страшно! – ржет этот недоумок.

Ну ни идиот?

 

12.Максим

 

Они обе смотрят на меня как на идиота.

– Максим, – обращается ко мне мать. – Александра не может от нас уехать.

– Досадно, – стряхиваю капли дождя с косухи. – Помочь вызвать такси?

– Господи, Максим, а мы что, по‑твоему, делаем? Уже 40 минут вызываем, – сокрушается мать. – Отвези Александру домой, пожалуйста, – вкрадчиво просит родительница.

– Что? Ты видела погоду? – деланно удивляюсь я, показывая пальцем за дверь.

– Именно поэтому такси не принимает заказ, – растолковывает как слабоумному ма и всплескивает руками.

– Нет, нет, не нужно, Полина Андреевна. Спасибо, я сама как‑нибудь, – обходит стороной бестия, направляясь к двери.

– Ты слышала, – смотрю на мать. – Она сама, – пожимаю плечами и двигаюсь в сторону столовой.

– Александра, ну что вы, подождите! Такая погода… – пытается остановить ее Полина Андреевна. – Максим!

Оборачиваюсь и вижу около обувной тумбы валяющийся сложенный вдвое белый листок. Поднимаю, но не успеваю его развернуть, как эта чокнутая с бешенством вырывает его у меня.

– Дайте сюда. Это мое, – рычит ненормальная и сует бумажку в карман своего пальто.

– Да пожалуйста, – усмехаюсь. Нервная какая.

– Максим, будь мужчиной, отвези девушку домой. Имей уважение и совесть.

Я уже хочу было сострить про то, как совесть давно поимела меня, но по выражению лица матери понимаю, что сейчас это неуместно.

– Хорошо, – равнодушно сую руки в карманы джинсов.

– Я никуда с вами не поеду, – она еще и выделывается. Гадина.

– Вот видишь, – наставляю пальцем на эту блаженную. – Я пытался быть чертовым джентльменом.

– Ладно. Я согласна, – вдруг обреченно сдается рыжая и ее плечи падают.

Серьезно? С чего вдруг такие перемены?

– Ну окей. Кстати, у меня нет прав, отобрали полгода назад. А еще я пил алкоголь, – делаю паузу. – Вчера, – пауза. – Но много. Едем?

Ржу про себя.