Выдыхай

– Я тоже хотела татуировку сделать, хорошо, что там нельзя. Иначе сейчас выглядело бы глупо, – усмехается моя девочка.

Я насторожённо интересуюсь, что за тату. Не дай бог имя этого урода.

– Надпись «Ненавижу Палеру», – говорит с грустью, и меня отпускает. – А крыло классное, мне нравится.

– Ага, а сейчас не хочешь что‑нибудь красивое? – разворачиваюсь к ней лицом, целую вздёрнутый нос.

– Не знаю. Это же навсегда. Сейчас вот понимаю, что жалела бы, сделай тогда. Надо быть на сто процентов уверенным в том, что изображаешь на своём теле.

– И когда ты стала такой рассудительной? – говорю, заправляя ей за ухо выбившуюся прядку выгоревших на солнце волос.

– Всегда была, просто ты забыл, – она показывает мне язык и смеётся. И я верю, что мы победим наших драконов.

МАРИ

Родители настояли, а Алекс активно их поддержал, что мне необходима помощь психолога. Не представляю, как буду рассказывать о своих проблемах совершенно постороннему человеку. То, что творится в моей голове, невозможно облечь в слова, не то, что поведать первому встречному. Думаю, в крайнем случае, я могу походить и просто помолчать там.

Алекс привёз целую кучу моей старой одежды, перебирая которую, не уверена, что смогу носить её снова. Теперь, когда я спокойно могу ходить по городу в микро‑шортах, меня тянет надеть что‑то более закрытое. Просто надеть платье – это борьба с собой. Наверное, стоит начать наше рандеву с психологом именно с этой досадной мелочи.

Офис психолога обнаружился в старом двухэтажном здании в центре города. Я ожидала чего‑то шикарного, как в модных фильмах: всё такое пафосно‑богатое с кушеткой для пациента. А на деле прихожу в небольшой скромно отделанный кабинет, в котором кроме стола психолога только небольшой видавший виды диванчик. Мама же уверяет, что лучше мисс Дэйнс мне никого не найти. Заходя в кабинет, вежливо здороваюсь, сажусь на потёртую ткань дивана и с удивлением озираюсь. Мисс Дейнс выглядит не намного старше меня, она симпатичная брюнетка, видно, что очень улыбчивая. Приветствует меня, и добрых пять минут мы молча рассматриваем друг друга.

– Мария, вы пришли с какой‑то конкретной проблемой? – участливо интересуется психолог, я же пожимаю плечами, не зная с чего начать. – Хорошо,– не сдаётся мисс Дэйнс. – Тогда просто расскажите, что вас беспокоит. Вот прямо сейчас, что вы чувствуете?

– Прямо сейчас, – отвечаю прямо, – я не могу решить, как можно вывалить на незнакомого человека все своё дерьмо, и с чего начать.

Она обворожительно улыбается:

– Согласна, стоит познакомиться. Я Холли. Перейдём на ты?

– Мари. Не Мария, не люблю полное имя.

– Ну вот, начало положено, – снова улыбается она. – Теперь, когда ты собралась с мыслями, сможешь озвучить, почему ты решила обратиться к психологу?

Делаю глубокий вдох, как перед погружением под воду, и начинаю:

– У меня каждую ночь кошмары, раздвоение личности, панические атаки. Ах, да, а ещё я, кажется, перестаю различать своих парней, – смотрю на неё с интересом, как отреагирует.

Выждав минуту, Холли подбирает, наконец, слова:

– Что из этого самое страшное? По твоим ощущениям.

– Кошмары. Они выматывают.

– Как давно ты их видишь?

– Полгода, даже чуть больше.

– Расскажешь, о чём они?

Я встаю, твёрдо намеренная уйти. Потому что, чтобы объяснить мои кошмары, надо рассказать всю сагу целиком, а это категорически невозможно. Меня останавливает мягкий голос психолога:

– Ты, безусловно, можешь встать и уйти, но кошмары от этого не пройдут. Поверь, я здесь слышала не одну сотню жутких историй. И я здесь для того, чтобы помочь, а не осуждать.

Медленно сажусь обратно. Выдыхаю.

– Это всегда один и тот же сон. В нём я занимаюсь любовью со своим парнем, но никак не могу понять Кир это или Алекс, лицо всё время меняется, и я перестаю их различать в итоге. И песня всегда одна и та же.

– Что за песня? Ты помнишь слова?

Вместо ответа нахожу в сети клип и включаю.

– Красивая, – говорит Холли. – Как ты думаешь, почему именно она звучит?

– Всё просто. Алекс написал её для меня. Алекс Эванс – мой жених. Бывший. И я слушала её в ту ночь, когда начались кошмары. Я не совсем идиотка, Холли, понимаю причинно‑следственные связи. Но это не помогает избавиться от последствий. Под эту песню я занималась сексом с Киром, потому что хотела ему отомстить. Предупреждая твой вопрос, поясню – Кир мой любовник. Мстила я ему за то, что он подставил Алекса. Убедил меня в том, что Алекс забыл меня и счастливо встречается с другой девушкой.

Выпалив всё это, жду её реакции. Холли подаётся ко мне, облокотившись на стол:

– Он убедил тебя в этом, уже будучи твоим любовником?

– Нет. Нет, конечно. Он убедил меня в этом, будучи моим господином, – смотрю с насмешкой, интересно, как она это воспримет. Впрочем, Холли остаётся демонстративно спокойной:

– Что ты имеешь в виду, называя Кира господином? – это становится похожим на игру. Я стараюсь шокировать её своими словами и жду хоть малейшего проявления эмоций. Она же пока ведёт в счёте.

– Меня похитили, чтобы я стала его наложницей. Когда я говорю господин, я имею в виду именно это – я жила в его доме, полностью зависела от него, даже не имея собственных документов и денег, не имела возможности связаться с родными и тем более сбежать, – склонив голову к плечу, выжидаю, что скажет на это мой психолог. Всё, что она себе позволяет – это участливая улыбка.

– Похоже, Мари, причины зарыты гораздо глубже, чем в сексе из мести. Как ты считаешь?

– Похоже на то, – я ухмыляюсь. – Причин много и каждая из них сама по себе не так значительна, но в комплексе эффект сногсшибательный.

– Расскажешь?