Выдыхай

– А как же Алекс? – спрашивает Лиз.

– Ты собираешься обратно в эту ужасную страну? – одновременно с ней восклицает мама.

– Нет, мам, не собираюсь, – отвечаю сначала маме, потом поворачиваюсь к Лиз. – А Алекс меня не простит никогда. И будет прав.

– Ты всё равно обязана поговорить с ним, – весомо вставляет папа. – Он ждал тебя всё это время, Мари. Это будет честно.

Я киваю, признавая папину правоту. Но сейчас мне не хочется обсуждать мою такую неудачную личную жизнь. Хочется просто насладиться теплом и уютом с самыми близкими людьми.

– Я всё расскажу вам, но постепенно, хорошо? Это так сложно, – вздыхаю.

Мой извечный оптимизм и любовь к чёрному юмору не дают мне жить спокойно, к тому же хочется перевести беседу с этой не самой лёгкой для меня темы, поэтому не могу не спросить:

– А вы покажете мне мою могилу? Хочу удостовериться, что у меня достаточно крутой памятник.

Майк ржёт как конь, видать отвык от моих шуточек братик. Лиз нежно обзывает меня балдой.

И только папа всегда остаётся со мной на одной волне:

– Знаешь, мы решили сэкономить и не стали хоронить тебя. Подумали, что стоит ещё поискать.

Майк, кажется, в неописуемом восторге от воссоединения семьи, он никак не может унять свой смех. Я тоже хихикаю. И только Колин остаётся здравомыслящим человеком в нашей компании. Внимательно глядя на меня, он задаёт один очень важный вопрос:

– Какими проблемами нам грозит твой побег, Мари? Судя по тому, что нам удалось выяснить, за твоим похищением стоят очень влиятельные люди. И вряд ли они захотят, чтобы ты неожиданно объявилась здесь.

– Я не знаю, – говорю честно. – Меня похитил отец Кира, по крайней мере, по его заказу. Насколько мне известно, он на короткой ноге с эмиром.

– Его имя? – строго уточняет Колин.

– Самир Арафат.

Папа с Колином обмениваются обеспокоенными взглядами, имя им явно о чём‑то говорит. Мама и Лиз в потрясении ахают. Одна я остаюсь в неведении.

– Мари, – говорит папа. – Именно господин Арафат занимался расследованием и твоими поисками.

Меня разбирает безудержный смех: как удобно – сам похитил, сам искал, сам же и не нашёл.

– Он в курсе, что ты сбежала? – отвлекает меня от истерики Колин.

– Нет, не думаю. Вряд ли Кир скажет ему до того, как вернётся в Палеру.

– Это хорошо, – кивает отчим. – Будем работать на опережение. Свяжешься с ним завтра, Стив?

– Да, думаю, так будет лучше, – признаёт папа. – Не бойся, малыш, мы тебя теперь никому не отдадим.

– Не отдавайте, – соглашаюсь с готовностью.

Я окунаюсь в приветливую атмосферу моей большой и дружной семьи и провожу такой чудесный вечер, что плохие мысли просто обходят меня стороной. Здравствуй, дом.

АЛЕКС

Очередной мерзкий день в этом центре тянется целую вечность. Я проклинаю Марка, заставившего меня лечь на реабилитацию снова, по десять раз на дню. Как будто я заядлый алкоголик. Ну перебрал немного в тот вечер, с кем не бывает? А то, что я верю, что Мари жива, вообще не его собачье дело. У нас ведь есть доказательства. Но Марк считает их неубедительными. Сдаётся мне, он просто использует моё нахождение здесь для пиара. К счастью, терпеть осталось каких‑то пару дней. И, здравствуй, свобода. Может снова закатиться в тот бар, из которого меня отправили в это скверное местечко? Поговорить по душам. Хотя нет, не стоит, хочется хоть немного побыть самостоятельным человеком. Осточертели душеспасительные беседы с местным психологом. Кто ей вообще корочки выдал? Она утверждает, что Мари не одобрила бы моих загулов. Господи, да моя малышка первая бы просила взять её с собой. Или вообще выступила бы инициатором. Но откуда этой старой мегере знать такие вещи?

Мысли сами собой перетекают к Мари. Где она сейчас? Стив упоминал в последнем разговоре, что их человек в Палере вроде бы вышел на след нашей пропажи. Хочется верить, что он не окажется ложным, как предыдущий. Девушку, похожую на Мари, видели на яхте недалеко от столицы. Даже выяснили, кому яхта принадлежит по документам. Удивительное совпадение – фамилия владельца Арафат, точно как у мужика, назначенного ответственным за поиски. Похоже, что нас знатно дурят. Но ближе подобраться пока не удалось, ни адреса, ни каких‑то других данных о владельце яхты он не раздобыл. И нам остаётся только выжидать. Застарелая боль заворочалась в груди, напоминая о себе. Уже почти два года, как от Мари ни слуху, ни духу. Как ты там, принцесса? Вернёшься ли ко мне?

Из хорошего в этой дебильной клинике только волшебные пилюли, отправляющие тебя прямиком в страну Морфея. Закидываю одну в рот и радуюсь, что сегодня обойдётся без кошмаров.

МАРИ

Кроме прочего меня интересует, почему среди присутствующих не наблюдается вредной блондинистой башки. Папа сообщает, что Нейт сейчас в Нью‑Порте и прилетит, как только сможет. Выпрашиваю у него телефон и пробую дозвониться своему сообщнику номер один, но абонент не доступен. Окей, скидываю голосовое, что я вернулась, и он может начинать готовиться к новым приключениям. Судя по папиному лицу, он категорически против приключений в моём исполнении. Возвращаю мобильник, внимательно разглядывая его, а затем и остальных. Изменения произошли не только в Майке. Папа весь седой, постаревший. По маме с Лиз не так заметно, но они тоже выглядят старше, чем я запомнила. Не только моим родным хочется узнать, как я провела эти годы. Я и сама изнываю от любопытства, что происходило в моё отсутствие. Роль рассказчика берёт на себя папа, остальные же время от времени вставляют свои комментарии.

– Когда нам позвонили и сказали, что ты пропала в пустыне, это был шок, Мари. Подозреваю, они надеялись, что мы смиримся и будем тихо страдать. Но не на тех напали. Пришлось пригрозить международным скандалом, чтобы твои поиски возобновили. Какое‑то время мы верили, что тебя действительно ищут, но очень быстро нам заявили, что выжить в пустыне в одиночку невозможно и объявили дело закрытым. Нам всё это показалось, мягко говоря, подозрительным.

– Особенно подозрительным выглядел сам господин Арафат, – вставляет Колин.

– Вы с ним виделись? – удивляюсь я.