Выползина

Пока отважный Фёдор Ипатьев так нелепо и неумело дурил головы двум растерянным женщинам, он и не подозревал какие неприятности навлечёт на собственную голову. Его фразу «не станешь тревожить товарища капитана» попутчица восприняла буквально, хотя он вложил в слова шутливый смысл. Фёдор действительно был товарищем капитана, точнее, школьным товарищем нынешнего «гаишника», капитана Виталия Поршева, по прозвищу «Порш». Они не виделись с окончания школы и встретились на Сенной площади перед самым отъездом Фёдора в командировку. Это был единственный раз в жизни, когда водитель обрадовался гаишнику, остановившему его в вечернее время за движение без габаритных огней, включить которые Фёдор, в очередной раз, попросту забыл, усевшись в свою грязную «пятёрку» после неудачного рабочего дня, торопясь сделать пару визитов к постоянным заказчикам.

Капитан Поршев постарел, заматерел, был багров лицом от регулярной выпивки и постоянной работы на свежем воздухе. Взрослый Порш в форме походил на располневшего актёра Жженова в фильме «Берегись автомобиля». Капитан узнал одноклассника по скуластому лицу, довольно длинному носу и характерному шмыганью вечно сопливого соседа по парте. Фамилия в водительском удостоверении усилила радость Поршева.

– Ипатий, твою кондратий! Как погляжу, ты всё в отличниках ходишь?! На пятёрках раскатываешь! – заорал радостный, неунывающий, «твёрдый» троечник Порш, кивнул на неухоженный, помятый, грязный ВАЗ‑2105, приветливо козырнул. – На первый случай, старому другу, прощаю нарушение правил! Повтори ПДД от корки до корки, мастер – СП! Проверю как‑нибудь лично за чашечкой коньячка!

– Я ж не балерина, Порш, чтоб па‑дэ‑дэ каждый раз повторять! Да и не с кем! – отшутился Фёдор. – А права человека и водительское удостоверение у меня, знаешь ли, с осьмидесят – ого (!) какого года! Я – опытный водила!

– Всё шутки шутишь, друг Ипатий! Эт хорошо, оптимизма в нашей стране – редкая штука. Рад тебя видеть, старина. Знаешь, тут анекдот один водитель рассказал. Останавливает гаишник нарушителя, засовывает морду в окошко и говорит: Сержант Петров. Трое детей.

– От одной жены?! – шутливо уточнил Фёдор.

– Про любовниц и не спрашивай! – поддержал Поршев.

С юмором у них с детства было всё в порядке, расслабленно посмеялись вместе.

– Позвони, как вернёшься из столицы. С женой познакомлю, с детьми. С тёщей, – грустно усмехнулся Поршев.

– Не, с тёщей не надо. Своей хватило, – отказался Фёдор.

– Счастливого пути, Мастер – СП!

– И вам не скучать!

Надо пояснить, почему капитан Порш называл школьного друга «Мастером» да ещё «СП». Дело в том, что Фёдор, по их товарищеским меркам и заслугам, – «Заслуженный Мастер С Понтом (отсюда – «СП») по просмотру кинофильмов». Ему удалось в школьные времена, вместо уроков, вместе с Серёгой Васильевым, с параллельного класса, просмотреть за один день, начиная с утреннего сеанса, кончая вечерним, – рекордное количество фильмов в кинотеатрах в округе Невского проспекта. Потому компания во главе с Поршем присвоила Фёдору и Серёге звание «Заслуженного Мастера – СП». Ипатьев до сих пор оставался страстным поклонником советского кинематографа, при случае, сравнивал типажи людей с актёрами кино и телевидения. «Заслуженный», потому что заслужил Фёдор за пропуски занятий в угоду кинематографу множество выговоров и грозных записей в дневнике красной перьевой учительской ручкой. До «международных» мастеров Фёдор с Серёгой не дотянули. Повзрослели. Но да это всё из далекого, безмятежного детства, из другой, как говорится, жизни.

– И всё‑таки, – настаивал Поршев, – заезжай через недельку в гости. Кухню как раз подремонтирую. Посидим…

– Не, Порш, – отказался Фёдор. – Лучше, ты – ко мне. Ты ж с неродной тёщей живешь. А я, по‑прежнему, – с родными, с мамой и папой. Мне своей, страшной, тёщинской зануды, хватило выше крыши. Р‑р‑развела!

– Да ладно?! – удивился Порш. – Наш тихоня развестись успел?! Раньше всех?! Решительно понимаю и восторгаюсь!.. Тёщ‑щ‑ща – щ‑щ‑щучья голова! Одна на всех – змеиная порода! – прорычал Поршев, нервным взмахом полосатого жезла остановил вишнёвую «восьмёрку» с прибалтийскими номерами. Приветливо козырнул Фёдору на прощание.

Они условились созвониться через неделю, после возвращения Ипатьева из командировки.

С первого взгляда, показалось, – капитан вполне приличное звание в ГАИ. Можно было порадоваться карьере бывшего одноклассника. В отличие от звания капитана запаса самого Фёдора, которое он получил три года назад на военных сборах, и которое ничего не значило и таило в себе опасность быть призванным в Чечню или в следующий ограниченный контингент, скажем, куда‑нибудь в Сомали или Зимбабве для оказания дружеской помощи развивающимся странам.

– Простите – извините, товарищ, – в щель приоткрытой двери притихшего купе сунулась краснощёкая мордочка хомячка размером с карлика‑переростка. Упитанный, потный мужчинка со смущённой улыбочкой скромного научного работника, что находился в зарубежной командировке, и которому до жути захотелось посмотреть эротическое кинцо в видеосалоне, но он страшно стеснялся этого своего грязного желания. Мужчинка являл собой эдакую неумелую карикатурку на замечательного актера Евгения Леонова, только без лысины и с тухлым обаянием заурядного чинуши. Толстячок обратился к Фёдору, пытаясь не замечать раскинутых на соседней полке прелестей жгучей брюнетки.

– Извините, проходил мимо к проводникам, уловил отдельные реплики вашего разговора, с нотками раздражения, и, знаете ли, мог бы поменяться местами… – смущаясь, предложил толстяк.

– С удовольствием! – в благородном порыве воскликнул Фёдор. – Но предупреждаю, у мисс «Вулкан» прямо‑таки сексуальное недержание!

– Простите, – толстяк обратился теперь к брюнетке. – Если позволите, хочу предложить именно вам пройти на моё место. Там, знаете ли, расположилась тоже м‑м‑м… одна милая дама, – промямлил научный работник. – Двум дамам, думаю, будет значительно удобнее расположиться на ночь в одном купе.

– Двумя руками – за! – сказал Фёдор.

Брюнетка бешено сверкнула на него глазами, будто швырнула попутчику в лицо мокрые, тухлые сливы, фыркнула от злости и возмущения, что не произвела шикарными формами никакого впечатления на двух придурков мужеского полу. И не заставила себя долго уговаривать. Так, в расстёгнутых одеждах, и прошествовала со своим клетчатым баулом для «челноков» в конец вагона. Благодарный толстячок потащил следом брюнеткин объёмный, пластиковый, розовый чемоданчик на колёсиках. Фёдор выглянул в коридор, полюбовался на прощание стройными ножками брюнетки в облегающих лаковых сапожках. Вздохнул, удручённый, своим же опрометчивым решением.

Что ж, если Фортуна, по вашей собственной глупости, повернулась, извините, задом, – полюбуйтесь хотя бы её фигурой. На прощание.

Фёдор спохватился, приподнялся, приподнял купейный лежак, убедился, что в багажном отделении осталась его собственная, стандартная клетчатая сумка, точно такая же, как и у брюнетки, со скромными подарками для бесчисленной родни и мамы с папой.