Выползина
Огромной пустой люлькой, из которой давно выпал ребёнок, коридор спального вагона мягко и мерно раскачивался. Поезд набирал ход. Двери всех купе были задвинуты, образуя единую стенку с красными тревожными ручками стоп‑кранов. Пассажиры торопились урвать короткий, дорожный сон, чтобы ранним утром по прибытию поезда выглядеть пристойно, успеть за рабочий день ещё многое чего сделать полезного: купить, достать, встретиться с партнёрами по бизнесу или старыми приятелями, просто обежать быстроногим туристом примечательности северной столицы. Быть может, как и Фёдор, вернуться в унылое бытие серых рабочих будней и забыться до следующего случая приятных командировочных ожиданий.
Свою клетчатую сумку, традиционную, как у нынешних «челноков», брюнетка забрала сама. Фёдор это ненароком отметил. Видимо, она хранила там более ценный груз. Толстячок, научный работник перетащил чужой чемодан в последнее купе перед тамбуром, вернулся с коричневым дерматиновым дипломатом и туго набитым портфелем профессионального командированного, поблагодарил судьбу и попутчика, тут же разделся до лиловых кальсон, забрался под одеяло, с блаженством прикрыл глаза.
– Доброй вам ночи, товарищ, – устало улыбнулся он и широко зевнул до хруста в челюсти, – вы спасли мое целомудрие. За семнадцать лет семейной жизни ни разу не изменял жене и, кажется, не смогу этого сделать никогда. При любом соблазне! Да и вам, похоже, не по душе пришлось такое бурное соседство. Так что, пусть эти две милые дамы составят друг другу приятную компанию.
Новый попутчик подавил улыбку зевком, протянул спичечный коробок и попросил:
– Будьте любезны, перед тем как лечь спать, суньте, пожалуйста, под защёлку. Грабят, знаете ли. Столько понарассказывали, хоть самолётом летай. Но боюсь… боюсь, знаете ли, замкнутого пространства и этой дикой высоты. Однажды, летели с супругой в Адлер, по салону объявили: «Наш полёт проходит на высоте десяти тысяч метров над уровнем земли!» Мне стало плохо с сердцем! Еле откачали нитроглицерином. Вы только представьте, какая это дичайшая высота?! Десять километров!.. Живу, знаете ли, рядышком, в Смольнинском районе, на Старо‑Невском проспекте, рядом с Александро‑Невской лаврой. До Московского вокзала, сами понимаете, пешком минут десять – пятнадцать. До аэропорта Пулково ехать час, плюс – минус… если нет заторов и ремонтов дорог… В общем, долго. Извините, вы сами москвич будете?
– Запорожец[1], – неудачно пошутил Фёдор. – Горбатый… Я сказал: Горбатый! – уже шепотом вспомнил он знаменитую фразу Владимира Высоцкого в роли капитана Жеглова из телефильма «Место встречи изменить нельзя». Сосед устало прикрыл веки, засыпая, и только разочарованно и даже презрительно промычал: «м‑м‑м, из запорожец!»
Приторным, почти елейным своим тоном и нескрываемой гордостью в подробном описании, где он живёт‑проживает, «научный работник» показался Фёдору замшелым провинциалом. Скорее всего, по окончанию ленинградского ВУЗа, толстячок сорвал «джек‑пот», получил в жёны коренную петербурженку, не совсем старую деву с двумя образованиями. В нагрузку приобрёл – тёщу, домашнюю пианистку, и тестя, например, – профессора университета бывшего Жданова[2]. Не уважал Фёдор подобных заискивающих провинциалов. Почему надо стесняться своего происхождения? Тем более, своей малой родины? Почему нельзя с такой же гордостью поведать новому знакомому, что вышел родом, скажем, из великого города Устюг, Углич или Киржач, приплести долгую историю своего города с времён сомнительного татаро‑монгольского ига?
Сам Фёдор мог о себе с гордостью заявить, что родился в Ленинграде, хотя родители его отца не учились в царскосельских лицеях и не знавали друзей Пушкина, а собирали сельхозпродукцию в соседней Гатчине.
Фёдор повертел в руке коробок спичек с этикеткой, где крупными буквами значилось: «ФСК. Реклама на спичках». Что бы это значило, ФСК? Федеральная Служба Контрразведки, что ли?!
«Запереть дверь на коробок». Такая мера предосторожности и безопасности против вскрытия ночью купейных дверей многим пассажирам беспокойных девяностых годов двадцатого столетия была хорошо знакома.
Во времена пресловутой «перестройки», перестрелок и грабежей, – в фирменных поездах проводники выдавали специальное устройство на пружинке для секретного блокирования двери купе изнутри. В нефирменных поездах, можно было сунуть спичечный коробок под защёлку двери. Коробок по размерам как раз подходил в углубление. Тогда бы из коридора вагона ночные грабители не смогли без шума опустить металлический язычок защёлки, скажем, стальной линейкой, чтобы проникнуть в купе с целью грабежа, когда усталые пассажиры глубоко спят.
Впрочем, в вентиляционные щели двери могут поднапустить газовой отравы. Тогда никакой хрупкий спичечный коробочек не спасёт. Взломают и выпотрошат всё купе, как это случилось год назад со знакомыми ювелирами. Главное, чтоб не лишили жизни, моральные уроды, остальное всё наживаемо. Ювелиры после грабежа в поезде и довольно тяжёлых травм выжили, продолжили свой небезопасный бизнес, но уже в эмиграции, в Германии.
Слишком впечатлительный, Фёдор Ипатьев тяжко вздохнул своим унылым, тягостным мыслям. По глубокому противоречию многогранной человеческой души он всё же сожалел, что фигуристая брюнетка в благоухании дорогих духов не осталась рядом в купе. О любовных утехах он, разумеется, не помышлял. С брезгливостью вспомнил свой единственный неудачный опыт с сокурсницей в подобных, стеснённых, вагонных обстоятельствах, при неожиданной совместной командировке. Судорожные, потные объятия скорее напоминали встречу и расставание при минутной остановке поезда на далёком сибирском полустанке, когда безнадёжно влюблённый сельский механизатор встретил на минуточку свою давнюю школьную любовь, которая, по беременности, вынужденно вышла замуж за среднеазиатского военного и проживала нынче, скажем, в далёкой южной Кушке.
Как там говаривали на военных сборах опытные «деды», отслужившие в армии перед поступлением в институт? Есть в Союзе три дыры: Эмба[3], Кушка[4] и Мары[5].
Неудачника и скромнягу Фёдора, без сомнения, заинтриговала неукротимая натура брюнетки, за которой угадывалась незаурядная биография. Теперь же ему была гарантирована бессонная ночь, полная мучений и разочарований своими поспешными решениями. Первыми же своими откровенными поступками и фразами брюнетистая стерва подогрела интерес и любопытство скромного холостяка.
Похоже, впервые в жизни Фёдору начинало везти на поприще любовных авантюр. И поплеваться бы через левое плечо, чтобы не сглазить и ни накаркать чего‑либо худого.
[1] ЗАЗ‑965 – «Запорожец» – советский микролитражный автомобиль. За характерные формы корпуса прозван в народе «горбатым».
[2] С 1821 года – Императорский Санкт‑Петербургский университет. С 1969 по 1989 год – Ленинградский государственный университет имени А.А. Жданова. 1991 года – Санкт‑Петербургский государственный университет.
[3] Бывший советский военный полигон в Казахстане.
[4] Бывший советский военный городок, ныне город Серхетабад в Туркменистане.
[5] Город Мары был основан в 1884 году, как российский военно‑административный центр. В советское время в Мары‑2 базировался авиационный полк. В 2015 году город Мары (Туркменистан) был провозглашен культурной столицей тюркского мира.
