Юность подарит первые шрамы

– Вы поссорились, и ты решила выдумать эту мерзкую, грязную историю, чтобы оклеветать его?

Внутри Элеттры все оборвалось, стоило ей услышать эти слова.

– Аделайн, я говорю правду!

– Господи… – Тетя схватилась за голову. – Случилось то, чего я так боялась. У тебя такие же проблемы с головой, как и у твоей матери. Авроре тоже постоянно что‑то мерещилось.

– Мне это не померещилось! Я пойду в полицию! Я боюсь оставаться с этим человеком!

Аделайн замахнулась и яростно ударила девушку по щеке. Ей хотелось верить, что таким образом она заставит ее прийти в себя. Ах, подростки! Коварные и очень жестокие существа!

– Я не знаю, что произошло между тобой и Бронсоном, но я не позволю тебе сломать ему жизнь! За что ты так с ним?! Твой отец все для тебя делает, заботится, как может. Если он вдруг вспылил, запретил тебе что‑то делать, это не значит, что ты теперь можешь мстить ему таким образом! Это же… Господи, это же подумать только! Обвинить своего отца в изнасиловании! Безумие!

– Почему ты мне не веришь?! – рыдая, спросила Элеттра.

– Потому что то, что ты говоришь, не может быть правдой! Тебе никто не поверит! Если не остановишься, Элеттра, кончишь плохо, как твоя мать.

Элеттра сжалась в клубок. Она не понимала, как достучаться до единственного человека, который мог ей помочь. Аделайн все‑таки поговорила с братом, пересказала ему те страшные слова, что вырвались из уст племянницы. Бронсон все отрицал и даже расплакался от обиды.

Существование с Бронсоном под одной крышей стало сущим наказанием с тех пор. Отец больше не притронулся к Элеттре, но стал насиловать ее психологически. Он постоянно попрекал ее за то, что она во всем призналась Аделайн. Говорил, что Элеттра все выдумала, убеждал ее в том, что ей это всего лишь приснилось. Вдалбливал ей в голову то, что он никогда бы не поступил так с ней. С пеной у рта доказывал, что он не извращенец и искренне любит свою дочурку. Грозился отправить ее в психиатрическую клинику, если она продолжит лгать.

Элеттра сдалась. Она поняла, что ей неоткуда и не от кого ждать помощи. Окончательно убедилась в том, что ее отец – довольно могущественный человек, и он в самом деле может упечь ее в психушку. Денег и связей у Бронсона Кинга – Лорда‑главного судьи – было полно, к тому же легко было объяснить нездоровое поведение дочери, поведав врачам о ее матери, что покончила с собой из‑за нестабильной психики.

Элеттре оставалось лишь молчать, хранить эту страшную тайну до конца своей жизни и больше не пререкаться с отцом. Она была бессильна перед его гневом и больной любовью. Эл похоронила в себе все человеческие чувства. Никто не проявлял к ней светлых чувств, поэтому они ей стали чужды. Если родные люди могут причинить ей столько боли и из года в год травить жестокостью, то и от посторонних не стоит ждать ничего хорошего. Так люди и становятся монстрами. Теми холодными, черствыми, жуткими существами, которых ненавидит весь мир.

 

Глава 12

 

Шумиха, огромные горланящие толпы, ожидание, тянущееся вечность, нервы у всех струнами натянуты. Что это значит? Все очень просто: в тот день были долгожданные конные скачки. В «Греджерс» съехались журналисты, телевизионщики, высокопоставленные гости, родители. Никто не был равнодушен к этому виду спорта.

– Девочки, подходите по очереди! Не создавайте хаос! – кричала Мессалина Аксельрот. В этом году ей выпала честь принимать ставки.

Одноклассницы уединились в ее комнате, вооружившись шуршащими заначками.

– Я ставлю на Диану, – сказала Лейла Флейшер, протягивая купюры.

– Лейла, напоминаю, у нас три заезда и победитель. Ставки везде разные! Выражайся конкретнее.

– Диана – первый заезд, – исправилась девушка.

Мессалина взяла деньги и сделала несколько пометок в своем блокноте.

– Ставка принята. Следующая!

– Лаффэрти, пропусти, сейчас моя очередь! – сказала Одесса Сэндифорд, отпихивая Калли в сторону.

– Да ради бога, солнышко. Должно же тебе хоть в чем‑то в этой жизни повезти, – насмехаясь, ответила Калли.

– Не ожидала, что ты тоже будешь ставить, – удивилась Джел.

– А что в этом такого? Неплохой способ заработать хорошие деньги, – сказала Лаффэрти.

– И кого ты выбрала?

– Диану, разумеется.

– Я тогда на Никки поставлю.

– Ох, Джел, ты рискуешь обеднеть из‑за своей солидарности.

– А я буду ставить на Индию. У нее новый конь. Говорят, что Деймос ему во многом уступает, – уверенно заявила Ирланд Гловицки.

– Конь, может, и хороший, но от всадника тоже многое зависит, – вмешалась Рэмисента. – Мессалина, прими мою ставку. Победитель – Брандт.

Девушки тут же замолкли, увидев, как Арлиц делает самую крупную ставку.

– Элеттра тебе этого не простит, – предупредила Мессалина.

– А я не прощу себе, если проиграю столько денег, – ответила Рэмисента.

– Пятнадцать лучших всадниц готовы поразить вас! Лишь три лидера продолжат борьбу в решающих соревнованиях, и победитель отправится на ежегодные скачки в Амстердам, где будет отстаивать честь школы «Греджерс»! – болельщики воскликнули, услышав приветственную речь ведущего. – А сейчас встречайте наших талантливых учениц! Астрея Дойч и ее конь Меркурий! – Первая всадница под громкие аплодисменты заняла линию старта. – Элеттра Кинг и Фобос! Каприс Херцог и Фарадей! Никки Дилэйн и Теодор!

– Ты первый раз на скачках? – задала вопрос Алесса Джерабу. Тот с небывалым восторгом смотрел, как юные всадницы скачут к старту.

– Да. Даже по телевизору ни разу не смотрел.

– Завидую. Когда я впервые это увидела, у меня дух захватило… Зрелище просто фантастическое!

– Саммер Вольт и Сольери! – ведущий продолжал оглашать имена участниц. – Индия Колетти и Эребус! Фабиана Пирс и Океан! Эрика Джордж и Ахилл!

– Джулиан, ты сказал Диане, что приедешь на соревнования? – спросила Аннемари.

Сердце Джулиана каждый раз пропускало удар перед очередным объявлением ведущего.

– Нет. Я решил устроить ей сюрприз.

– Представляю, как она обрадуется, – улыбаясь, сказал Алэсдэйр.

– Я очень хочу ее увидеть, – ответил Джулиан, краснея.

– Шарни Климо и Император! Скайлер Фэйрчайлд и Нокс! Мюзетта Дюссельдорп и Хаос! Штэффи Бри и Паскаль!

– Не возражаете, если я сяду рядом с вами? – спросила Рэмисента, еле протиснувшись в узкое пространство между заполненными рядами.