Заложница

У всех трех коттеджей есть садики, выходящие в парк с огромными дубами и дорожкой в форме восьмерки. Одна половина восьмерки – детская площадка, а на другой находится небольшое озеро с крохотным островком, на нем стоит домик для уток. В парке есть большая поляна, где летом пышно цветут наперстянка и васильки, с тропинкой, по которой любит бегать София.

– Она будет лететь двадцать часов, потом вернется домой, на это уйдет еще двадцать часов, но между полетами мама поживет в гостинице.

– Верно.

– Вот умница, – замечает Бекка, глядя в телефон.

– Это «Боинг» «три семерки», на нем летят 353 человека.

– Да.

– А где она?

Я считаю до пяти и мобилизую все свое терпение.

– Ты же мне только что сказала. Мама летит на самолете.

– Да, а где именно?

Есть еще мужчины, испытывающие то же, что и я? Мужчины, чьи дети только и хотят, чтобы быть рядом с мамой? Есть еще отцы, постоянно чувствующие себя утешительными призами, и неважно, как сильно они выкладываются? Похоже, я никогда этого не узнаю, потому что это будет означать, что кому‑то расскажешь, как тебе плохо, когда твоя дочь всегда хочет находиться рядом с другим человеком.

Я достаю телефон и запускаю трекер «Полетный радар‑24», столь любимый фанатами авиаспоттинга и дальних перелетов.

– Мама… – Я жду, пока в приложении загрузится самолет Майны. – Вот здесь.

– Бела‑ус.

– Русь. Как «гусь». Беларусь.

София повторяет за мной, вглядываясь в слово на дисплее, и я понимаю, что она его запомнит. Она никогда ничего не забывает.

– Наздровье, – произносит Бекка.

– Что‑что?

Она медленно проходит в кухню, оставив свои сапоги на линолеуме. Под ними уже лужица.

– Это по‑русски «Будем здоровы».

Я переставляю ее обувь на коврик и смотрю на мигающую на дисплее телефона точку – самолет Майны на высоте десяти с половиной тысяч метров. Скоро мигающая точка пересечет воздушное пространство России, потом Казахстана, а затем Китая. Наконец она пролетит над Филиппинами, Индонезией и перед тем, как мы с Софией проснемся, пересечет Австралию и приземлится в Сиднее.

– Двадцать часов, – протянул я, когда Майна сообщила, что полетит. – Ничего себе смена!

– Я не директор авиакомпании, Адам.

Я выдержал паузу, прежде чем заговорить снова, не желая ввязываться в ссору, которую она пыталась начать.

– Все же неплохо бы провести несколько дней в Сиднее в это время года.

– Это не праздник и не отпуск!

Я сдался. Мы стояли около дверей школы, чтобы передать слона, которого в то утро случайно забыли дома. София бросилась Майне на шею и обняла ее, а потом кивнула мне, будто мы как‑то встречались на конференции по сетевым протоколам. Напомните, чем вы конкретно занимаетесь? Мне подарили несколько часов общения с дочерью со строгим предписанием вернуть ее домой к шести вечера.

А Майна не унималась:

– Перестань заставлять меня чувствовать себя виноватой, Адам! Это моя работа.

– Знаю, я…

– Как будто бы у меня есть выбор.

Она покраснела от злости и принялась демонстративно медленно застегивать пуговицы на пальто Софии. Я заметил, как Майна глубоко и размеренно дышала, а когда выпрямилась, никто бы и не подумал, что что‑то произошло.

– Я буду скучать по тебе, – тихо сказал я, гадая, переступил черту или нет, но глаза Майны увлажнились. Она отвернулась, вероятно, надеясь, что я ничего не заметил.

– Это такой же рейс, как и все остальные.

Двадцать часов, как ни крути.

Лихорадочное и возбужденное ожидание этого перелета продолжалось два года. Возможно, я замечал его более приземленно, чем Майна, но компания «Уорлд эйрлайнс» была у всех на виду и на слуху. Телевизионная реклама, демонстрировавшая мягко раскладывавшиеся кресла‑кровати в бизнес‑классе и вытянутые ноги пассажиров экономкласса. Интервью с пилотами, работавшими на испытательных рейсах, ностальгические сравнения с «Кенгуриным маршрутом», по которому летали в 1940‑х годах с остановками в шести странах.

– В 1903 году, – пару дней назад сказал Юсуф Диндар, сидя на гостевом диване в передаче «Завтрак на Би‑би‑си», – братья Райт бросили вызов земному тяготению, совершив первый управляемый полет на аппарате тяжелее воздуха с двигателем. Более ста лет спустя мы обладаем возможностью держать в воздухе 150 тонн металла двадцать часов подряд. – Он откинулся на спинку дивана и вытянул вдоль нее руку. – Сила притяжения Земли велика, но мы доказали, что преодолели ее. Мы победили природу.

Теперь, когда я вспоминаю его самодовольный взгляд, у меня по спине мурашки бегают. Не сомневаюсь, что у него самые опытные экипажи и самые лучшие самолеты. Однако природа способна поглотить целый город, повалить небоскребы и смыть в океан береговые линии…

Я выключаю сценарий наихудшего развития событий, закольцовкой вертящийся у меня в голове. Майна права: вечно у меня конец света получается. Они три раза прогоняли испытательные рейсы. На них смотрит весь мир. На карту поставлена их репутация, не говоря уже о нескольких сотнях человеческих жизней.

Ничего не случится.

 

Глава шестая

17 часов до Сиднея. Майна

 

Мы где‑то над Восточной Европой, под нами лишь кружащиеся облака. Я касаюсь пальцами стекла иллюминатора и всматриваюсь в очертания фигур, которые выискивала бы вместе с Софией, будь она здесь. Старуха, сгорбленная и ковыляющая в магазин, гляди, вон ее сумка. Пальма – вон там! Чуточку прищурься…

Вспоминаю, как сама высматривала облака‑фигуры рядом с мамой, лежа на спине в саду, пока та пропалывала клумбу. Она держала сад в образцовом порядке, никогда не запоминая названий растений, но как‑то чувствуя, что и куда посадить.