Запах скошенной травы

Автор: Жан-Лоран Солитью

Дата написания: 2023

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 31.10.2023

Аннотация

Леон фон Дунканштайн – человек, никогда не знавший ни страха, ни своего настоящего имени. С юных лет не внушали страх ему ни краснокожие ёкаи с земли под хиномару, ни злобные людоеды ракшасы и пишачи, заполонившие собой страну, увенчанной колонной Ашоки. Темень глубочайшей ночи лишь забавляла его и не чувствовал он жалости к дивным созданиям леса и гор, на голову свою любящим позабавиться над невнимательными путниками.

Шли беспощадные года и время взяло своё, требуя покоя даже для сильнейших их нас. Пришла пора оседлой жизни и поздней любви, озарившей жизнь его тёплым светом надежды и счастья. Но судьба уготовила иной путь: в жизни Леона нежданно обрёл свою силу страх. С заходом солнца на первых мгновениях сна он выпускал свои ледяные клыки и глубокие когти – он ввергал Леон в ужас лишь одним тихим звуком – детской колыбелью, шепчущей над ухом. День за днём из‑под льда всплывали мрачные тени былого, запустив тем маятника ход, что привёл к череде таинственных событий.

Сначала явились кошмары и неумолкающие тени, весточки прошлого и вновь вспыхнувшее внимание Ордена, а затем на пороге объявился бесстрашный говорящий барсук с пристрастием к спиртному. Символы и предсказания уводят его в страну восходящего солнца. Что повело его в столь дальний путь и каков смысл странных снов, породивших незнакомое чувство страха? Кто поселился в заснеженном пике горы Нингё, покоящейся возле тихой деревни Сиракава‑го? Выяснит ли Леон, что задумала судьба и какова его роль в событиях, что лишь надвигаются, как ночь, неустанно следующая за днём?

Бушует тёмное море,

Вздымается серая пена,

Бушует маяк…

Содержит нецензурную брань.

Жан‑Лоран Солитью

Запах скошенной травы

Глава 1

По следам зелёных лесов

Наступает ночь.

Свежескошенная трава.

Через небольшую щёлку в автомобильном окне чёрно‑глянцевой «Тойоты Альфард III» свежий морской воздух, пахнущий солью, принёс за собой едва уловимый аромат свежей земляники, идущий от цветущих в это время рододендронов, украшающих собой побережье Уссурийского залива, омываемое прохладными водами Японского моря, что под солнечным светом отблёскивало минеральной композицией из небесно‑голубого ларимара и глубинно‑морского турмалина.

Тихое завывание ветра, стремительно пробивающееся через едва заметную щель, оставалось незамеченным, сталкиваясь с играющей в салоне записью композиций Дзё Хисаиси: милые мелодии, наполняющие сердце безграничной любовью к миру и покоем, пробуждающие мягкий горько‑сладкий вкус ностальгии, когда детские глаза, практически не моргая, смотрели за яркими, красочными бликами оживших полотен Хаяо Миядзаки, а в голове кружился мир волшебных фантазий, не знающий никаких границ, чей горизонт всегда пылал ярким октариновым светом новых солнечных светил.

– Может, выключишь уже? – тихо прохрипел спокойный и слегка, можно было сказать, каменный голос, идущий из‑под балаклавы, спрятавшей всё лицо, кроме глаз в чёрных солнцезащитных очках.

– Буквально одну секунду! Разве не слышишь? Финальные ноты! – очень театрально и с искренним трепетом защищал музыку от невежественного посягательства мужчина лет тридцати пяти, натянувший себе на лицо козырёк чёрной кепки без логотипов. Тёмное, слегка выцветшее и оттого отдающее сиреневатым оттенком чёрное худи скрывало под собой бронежилет ценой в двести пятьдесят долларов и прижатые к бокам тактические кобуры, в которых угнездились два пистолета «Глок‑17» по семнадцать пуль калибра девять миллиметров на магазин.

– Почти приехали! – крикнул он в салон, убавляя музыку столь медленно, дабы успеть зацепить ухом угасающие ноты мелодии, заглушавшиеся тихим завыванием ветра, – Чёрт! Кто окно открыл? Ох, такая концовка была… Три минуты.

– Работаем, – огласил хрипловатый сухой голос.

Умирающая симфония вовсе смолкла, задавленная ласкающим слух треском в металлических корпусах автоматических винтовок, щелчках курков и предохранителей Heckler & Koch Gewehr 36KA1. На фурнитуру из армированного стекловолокном пластика установлены коллиматорные прицелы Zeiss «красная точка», а на одной винтовке был установлен подствольный гранатомёт AG36.

– М‑да… Пять‑пятьдесят шесть, косоглазое немецкое дерьмище! Нельзя было Бельгию найти? Или США? АК‑12 дал бы! Вот это было бы дело! – басисто глубоким голосом развылся крупный мужчина лет пятидесяти, в росте которого без малого было два метра.

– Я думал, ты профессионал, Виктор, а скулишь как малолетняя гадина, – как и всегда тихо прохрипел спокойный голос.

– Я могу работать с чем угодно! Просто момент эстетики теряется, понимаешь?

– Прямо‑таки своё бусидо у тебя.

– А то! Если человек чем‑то долго и усердно занимается, то он рано или поздно всегда начинает создавать дополнительные сложности, условия и внутренние ограничения, – чтобы не скучно было. Поэтому я себя ограничил не пользоваться дерьмовыми стволами.

– Тогда можешь выходить, а мы без тебя деньги поделим, либо заткни свою пасть, бери «немецкое дерьмо» и перестань жаловаться.

– Надеюсь, там достаточно будет бабла, чтобы я мог пережить такой позор! – с искренней печалью продолжал басить Виктор, чьё лицо также было сокрыто под балаклавой, – И пребывание в этой воняющей рыбой дыре.

«Вонючая дыра» тут же возникла перед скрытыми от посторонних глаз за тонированными окнами «Тойоты» лицами в балаклавах и чёрных очках, носящих либо чёрные кепки, либо маленькие шапки; одеты все были как на подбор в чёрные толстовки с капюшоном без молнии, тактические свободные брюки‑карго и чёрные ботинки на толстой подошве. С плеча у каждого свисала винтовка на предохранителе, а поясная портупея припасла несколько запасных магазинов на тридцать патронов.

– Ну ты посмотри на этот гротеск! Поналепили чёрт знает что! – пробурчал Виктор, как только их «Альфард» свернул из‑за угла на площадь «Борцов за власть Советов», – Асфальт да памятник!