Запах скошенной травы

– Руки! Руки! Чтобы я видел! – кричал Леон на четырёх инкассаторов, которые, немного поразмыслив в течение одной секунды, подняли руки.

Выпущенная пуля взорвалась маленьким огоньком и со свистом влетела в плечо одного из охранников, посмотревшего в место за маской, где предположительно располагались глаза Леона, сокрытые за солнцезащитными очками. Взвыв от боли, парень лет тридцати рухнул на землю всем телом, но был поднят Виктором за воротник и поставлен на ноги лишь для того, чтобы его лицо, искажённое страхом и неподдельным ужасом, уставилось на своего коллегу, сидящего в салоне бронированного авто, так сильно не желающего открывать двери, за которыми спрятался клад. Остальных охранников грабители повалили на пол и туго перетянули их руки и ноги пластиковыми хомутами.

Вздохнув и покачав головой, Леон дулом указал на того инкассатора, что пониже да посутулей. Виктор также приподнял его ворот, собираясь выстрелить ему в бедро или в плечо, – просто ещё не решил. Но мужчина, быстро сообразив, к чему идёт дело, выпалил во всю глотку:

– Эй! Не стреляй! Я его вытащу оттуда! Слышишь?! Да не стреляй ты в меня! У меня один хрен страховки нет! И так уволят, так ещё и лечиться за свой счёт! Да будь ты человеком, господи ты боже мой! – истошно вопил сторонник здравого смысла и истинных ценностей, что был пониже да посутулей, тогда как тот, что был повыше да постройнее, явно не разделял его ценностей, смотря на происходящее из‑под толстых стёкол своего убежища лишь с наигранной безразличностью, в действительности выглядевшей каким‑то дурковатым диким взглядом.

– Ах ты скотина, Лёха! Я если жив останусь, то твоей Светке сам расскажу, как мы с тобой по бабам шлялись! Гнида ты! – продолжал спасать свою жизнь и целостность конечностей тот, что посутулей.

– Дак твоя тогда тоже узнает, идиот! – через мелкую щелку приоткрытого окна крикнул тот, что постройнее.

– А я тут жизнь переосмыслил! Мне, Лёша, теперь как‑то похрен всё стало! – отчаянно, словно носитель пояса смерти, спокойным голосом, уже не крича, говорил мужчина.

– Ладно, я выхожу! Нечего за чужие деньги голову подставлять, – пробухтел водитель, явно поняв всю бедственность своего положения, и начал выходить из машины, сквернословя так едко, что металл начал ржаветь рядом с ним, пока новоиспеченный философ не получил по темечку прикладом от одного из грабителей.

Внутрь кузова тут же залетела светошумовая граната, и через секунду яркая вспышка белого света с искрами заполнила весь броневик, а в ушах стоял такой свит, что даже в упор услышать чей‑то голос было практически невозможно. Дезориентированные, притаившиеся внутри последние стражи сокровищ встали посреди кузова как вкопанные, напрягая изо всех сил второстепенные чувства восприятия, надеясь, что смогут почувствовать телом некие вибрации от приближающихся врагов, но чуда, увы, не свершилось. По два выстрела в бёдра быстро пригвоздили их к полу, а затем такие же, как и раньше, пластиковые хомуты обвязали их руки и ноги. Дополнительная стяжка, выполняющая роль жгута, обтянула бедра выше пулевого отверстия.

Молниеносно, визжа шинами, пускающими из‑под себя дым, подъехал к месту ограбления «Альфард III», и сумки с деньгами одна за одной полетели в открытую заднюю дверь кузова, куда также уместился подстреленный ранее парень, продолжающий шипеть и стонать от боли. Секунд двадцать ушло на всё, но следом тут же последовал вой сирен приближающейся полиции.

– Газу! Вот упрямый козёл попался в этот раз! – раздражённо прошипел Леон, – Да завязывай уже придуриваться! – обратился он следом к тому подстреленному парню.

«Тойота» с крадеными номерами неслась через поток машин сначала по узким улицам города, проскочив музей истории Дальнего Востока имени В. К. Арсеньева и направилась по Партизанскому проспекту к закругленному разъезду проспектов Красного Знамени, Острякова и как раз Партизанского, расположенного в двух километрах от места ограбления. Как рукой сняло с парня всякую боль, и наконец‑то он смог убрать окровавленную ладонь от совершенно целого плеча, лишь едва запачканного от лопнувшего пакетика искусственной крови.

– А неплохо вышло всё же? – задорно сказал парень.

– Ага. Только толку мало оказалось от твоей актёрской игры. Надо было проверенным способом работать, – недовольно пробурчал Леон.

– Мужик толковый всё же был – повезло нам.

– Просто вырвали бы дверь. В любом случае дело ещё не закончено. Виктор, да сбрось ты их уже!

Лишь кивнув в ответ, Виктор высунул в окно свой торс и направил под колёса белого, с двумя синими полоскам вдоль корпуса, «УАЗ Патриот» гранату из подствольного гранатомёта, которая с глухим хлопком разорвалась прямо под капотом: колёса разъехались вбок, а передняя часть джипа тут же развалилась на куски – двигатель со скрежетом свалился на асфальтную трассу и, словно бьющееся сердце умирающего, смолк. На дороге тут же образовалась пробка: сначала легковой серебристый автомобиль не рассчитал скорость и впечатался в обломки машины полиции, а следом ещё около дюжины автомобилей полностью перекрыли движение на всём проспекте своей стальной погнутой грудой.

Со стороны встречного движения к грабителям нёсся на всей скорости СПМ‑2 Тигр под руководством отряда мобильного особого назначения, прогоняя под своими мощными «лапами» осколки битого стекла и асфальтной крошки. На крыше, высунувшись из люка, занял боевую позицию один оперативник в чёрном тактическом костюме «ОМОН», крепко удерживающий в руках АК‑104. Несколько раз протрещала дробь выпускаемых пуль, обшаркавших корпус «Тойоты», и залетевших в салон парочки снарядов. Резко всем корпусом автомобиль воров свернул на тротуар и направился, рыча мотором, в сторону девятиэтажного бежевого дома.

– Идиот, выруливай! – крикнул Леон, пробираясь к водительскому сидению.

Однако никто не собирался выруливать: человек, знавший секрет композиций Дзё Хисаиси, был мёртв – глаза застыли как два дешёвых стёклышка‑подделки, а из пробитой шеи сочилась плотным потоком артериальная кровь. Схватившись за руль, Леон в последний миг успел дернуть корпус в сторону, так что лишь крыло зацепилось за обшарпанную штукатурку внешней стены дома. Накренившись, «Альфард», недовольно пыхтя, усердно пытался проехать между клумб, столбов и несчастных пешеходов, уткнувшихся в смартфоны и заткнувших уши наушниками, сделав музыку погромче, – даже несущийся минивэн не замечают. Скользя между двуногими клумбами и выехав на всей скорости боком на круговую дорогу так, что внутри салона все едва ли не перевернулись с ног на голову, спасаясь крепким хватом за ручки над окнами, «Альфард» сделал дважды круг по кольцевой дороге, покуда в три разные стороны не разъехались три абсолютно одинаковые чёрные «Тойоты», за которыми устремился «хвост» из нескольких патрульных машин. За настоящей же «Тойотой» поехала всего лишь одна машина, которую без труда удалось стряхнуть где‑то в районе озера Юность.

– Не знал, что у нас в деле ещё люди есть. Я им со своей доли платить не собираюсь! – встревожился от увиденного Виктор.

– Тебе и не придётся.

– А чё так?

– Меньше знаешь, крепче спишь.

– Меньше знаешь, крепче спишь… – повторил медленно Виктор, смотря на Леона, как бы взвешивая его слова. – Что ж, и то верно. Буду надеяться, что ко мне никакой форточник не заползёт. Ему же хуже.

– Уж поверь, не заползёт.

– Меньше думать, меньше волноваться, – подытожил свои размышления Виктор.